Книга Железная роза - Брижит Обер

— Сержант!

Не оборачиваясь, он шел спокойным, ровным шагом. Я догнал его у остановки автобуса:

— Мне нужно с вами поговорить!

И тогда, не глядя на меня, он вполголоса бросил:

— Ты что, трехнулся? Хочешь, чтоб нас тут повязали?

Подъехал автобус. Сержант приготовил монету, и я заметил, что рука у него дрожит.

— Я должен с вами поговорить насчет Грегора фон Клаузена.

— Пошел ты!

— У меня нет другого выхода, я в отчаянии, что причиняю вам беспокойство, но мне необходимо поговорить с вами.

— В восемь у Штиллера, Рыночная площадь. Спросишь Учителя.

Со скрежетом и дребезжанием подкатил автобус. Сержант полез в него, я в полном недоумении последовал за ним. Совершенно игнорируя меня, он подсел к какой-то толстухе и тут же завел с ней разговор. Я устроился в середине салона около окошка, и автобус, трясясь, тронулся. Сержант Бём вышел в пригороде, но я решил не преследовать его, чтобы не ставить под удар нашу встречу.

Я поблуждал по городу, прежде чем отыскал Рыночную площадь, и изрядно продрог. Здесь было гораздо холодней, чем в Женеве, тротуары покрывала ледяная корка. «У Штиллера» оказался маленьким баром в глубине площади из разряда тех, куда одинокая женщина вряд ли рискнет зайти и где клиенты, прилипшие к стойке, мигом свалятся, стоит их оторвать от стаканов.

У меня было еще полчаса до встречи. Я зашел выпить кофе в соседнее ярко освещенное кафе, где играл на скрипке старичок. Без двух минут восемь я встал, положил на стол деньги и вышел.

После теплого кафе меня охватил холод. Я перешел через площадь и вступил в прокуренный бар. Ко мне обернулись смазанные лица, взяв меня в перекрестье мутных взглядов, но тут же отвернулись и погрузились в созерцание дна своих стаканов, как будто перед ними были не стаканы, а хрустальные шары. Официант, штангистского сложения, с брюшком и белой салфеткой на руке, надвинулся на меня:

— Чего желаете?

Он говорил на рубленом немецком, который я плохо понимал.

— Я хотел бы увидеть Учителя.

Произнося эту фразу, я чувствовал себя крайне нелепо. Этаким опереточным шпионом из фильма Хичкока. Официант оглядел меня. Взгляд психопата, подергивающееся от тика лицо — он тут был очень к месту.

— Идите за мной.

Я последовал за ним, пролагая путь мимо обломков кораблекрушения, уцепившихся за стойку и с трудом удерживающихся, чтобы не свалиться на усыпанный опилками пол.

Официант повернул налево, и мы оказались в маленькой комнатке, заполненной картонными коробками. Склад. Доставив меня сюда, официант высморкался в салфетку и вышел, хлопнув дверью. Я стоял, слегка озадаченный, пытаясь понять, не попался ли я в ловушку. Штабель коробок шевельнулся, я дернулся. Крысы? Из-за штабеля показалась голая, как колено, голова сержанта Бёма. Позади него я заметил очертания двери. Видно, из склада бара есть выход во двор. Сержант буравил меня ледяными голубыми глазками, а его пистолет, хорошо смазанный маузер, был нацелен мне в голову. Я вздохнул:

— Послушайте, я всего-навсего хочу поговорить с вами.

Он тряхнул головой и пронзительным голосом, в котором проскальзывала какая-то умоляющая интонация, осведомился:

— Грег, скотина, на кой ты это сделал?

Сообразив, что он принимает меня за моего брата, я отрицательно замахал рукой:

— Я не Грегор, я его брат Георг.

— Слушай ты, сволота, хватит заливать мне баки! Сперва ты задаешь тягу, поклявшись, что дашь мне о себе знать, а потом после шести лет молчания выныриваешь, как гиацинт в проруби. Они тебя, говнюка, перевербовали, и ты теперь с ними заодно. Ты что, думаешь, тебе достаточно перекроить нос, чтобы обвести меня вокруг пальца?

— Да не Грегор я! Грегор погиб. Я его брат. Брат-близнец.

— Ну да, а я — английская королева, но вы не узнали меня, потому что я не надела шляпку.

Несмотря ни на что, я оценил его юмор и продолжил попытки убедить его:

— Он не думал, что когда-нибудь сможет увидеться со мной, а я считал, что он умер. Можно я вам все объясню?

Сощурившись, он долго смотрел на меня.

— Значит, Георг? Ладно, попробуйте. Хочу надеяться, что вы окажетесь убедительны. Потому что, если я останусь при убеждении, что вы — этот засранец Грегор…

Маузер в его руке весьма красноречиво качнулся. А я начал подробнейшее и долгое повествование о своих приключениях. Возможно, я совершил ошибку, и этот тип принадлежит к моим преследователям, но выбора у меня, по правде сказать, не было, и мне ничего не оставалось, как рискнуть. Бём внимательно, не произнося ни слова, слушал меня, и маузер ни на секунду не опустился; он был невозмутим, как если бы перед ним распинался торговец, пытающийся всучить машинку для деления морковки на восемь равных частей, и я чувствовал, как у меня вдоль позвоночника течет пот.

Я попросил у него разрешения снять куртку, но он покачал головой. Никаких излишних движений. Он не собирался рисковать.

А я говорил, говорил, стараясь быть убедительным, несмотря на жуткую головную боль.

Когда я наконец умолк, он прочистил горло. У него был такой же взгляд, как у Бенни, — оценивающий взгляд человека, который за долю секунды должен принять решение, оставить тебя в живых или отправить к праотцам.

— Красивая история, — раздумчиво протянул он. — Здорово придумано. Ну да мы сейчас проверим. У Грегора под правой подмышкой была татуировка. Раздевайтесь.

Я с безмерным облегчением взглянул на него, поблагодарив в душе своего брата и его татуировку, взятую прямо-таки из грошового приключенческого романчика, но едва сбросил куртку, Бём остановил меня:

— Отставить. Замрите. У Грегора не было никакой татуировки. Я просто хотел посмотреть на вашу реакцию. Вы не Грегор. И вляпались в вонючее дерьмо.

Он сунул свободную руку в одну из картонок и достал бутылку водки, которую перебросил мне. Я поймал ее на лету.

— Откупорьте, что-то меня жажда донимает.

Я откупорил и перекинул ему. Он сделал изрядный глоток из горлышка и перепаснул бутылку мне. Итак, мы совершили ритуал совместной выпивки, и теперь я чувствовал себя несколько уверенней. А Бём лаконично обронил:

— Значит, он погиб…

Подтверждая, я молча кивнул. Он сделал еще глоток, прополоскал водкой рот и произнес в качестве надгробной речи:

— Ну что ж, этот мудило ничуть меня не удивил…

Но я видел, что известие его огорчило, да и маузер свой он чуть опустил. Но он тут же оправился, снова отхлебнул из бутылки и наконец стал рассказывать о том, что больше всего меня интересовало.

— Грегор всегда был жуткий зануда. Вечно ему чего-то хотелось. Вечно он куда-то рвался. Ну вот, дорвался…