Книга Невидимки - Стеф Пенни

Насколько я могу сказать — по своему опыту в подобных вещах, — он отвечает на ее поцелуй. Голова-то у него в полном порядке.

Я спохватываюсь и обнаруживаю, что тяжело дышу, а пригоршню листьев, которую держал в руке, успел превратить в скользкую, терпко пахнущую массу. Мне тошно. Жарко. Стыдно. Я не за этим сюда шел. Не этого ожидал.

А чего ты ожидал, Рэй?

Когда двое сидят в одном инвалидном кресле, третий должен уйти. Так я и поступаю.

Я не дожидаюсь, когда она выйдет из дома в Ричмонде. Раздраженно взвизгнув шинами, мой автомобиль срывается с места. Визг призван сказать, что плевать я на них хотел. Зачем я вообще приехал? Мне это не интересно. Я просто пытаюсь убедить себя в том, что Джен осталась в прошлом; я даже пытаюсь волочиться за женщиной, которая немного на нее похожа. Подумать только! Ну и дурак. О чем я вообще думал? Дурак.

Дома я долго сижу в темной гостиной — в руке водка с тоником, раскачиваюсь на стуле, цепляясь за край разверзающейся подо мной бездны, и смотрю сквозь листву ясеня на железнодорожные пути, что тянутся с той стороны шоссе. Крохотные, похожие на игрушечные, поезда медленно ползут по мосту, завораживая меня: шипят и лязгают тормоза, стучат колеса, окна вагонов напоминают мелькающие кадрики фотопленки, снимки человеческих существ, спешащих к своим любимым. Они знать не знают о том, что я тут сижу один во мраке под стук колес проносящихся поездов.

Быть может, некоторые из них возвращаются в пустые дома, где их никто не ждет. Быть может, некоторые из тех, кто решает кроссворды или невидящими глазами смотрит в темноту за окнами, в глубине души тоже на грани отчаяния; за скучающими лицами скрываются невосстановимые руины. В конце концов, что может быть банальнее распавшегося брака? Что может быть обыденнее?

Неужели десять лет — это самое большее, на что вообще можно рассчитывать?

С днем рождения, Рэй.

20

Джей-Джей

Ну вот, меня вызывают к директору. Мистер Стюарт не сказал зачем, но у меня есть некоторые соображения. Все учителя в последнее время талдычат об экзаменах, и я подозревал, что скоро меня заметут.

Мистер Макдона — наш директор — неплохой мужик. Он поднимает на меня глаза и улыбается, когда я переступаю порог его кабинета.

— Ну, Джеймс, входи. Присаживайся.

Всегда немного странно, когда меня называют Джеймсом. Кажется, что обращаются к кому-то другому.

— Я заметил, что в этом году у тебя проблемы с посещаемостью.

Вот оно что.

— Джеймс, у тебя какие-то сложности дома?

— Нет.

— Просто ты всегда так добросовестно относился к учебе…

Для цыгана. Он этого не произносит, но я-то знаю, что он так думает.

— …Вот я и предположил — вдруг у тебя изменились обстоятельства?

Я пожимаю плечами. Не хочу, чтобы у мамы были неприятности. Они, наверное, у нее и так уже есть.

— Нет. Просто… иногда, когда мама на работе… меня некому подвезти. А до автобусной остановки жуть как далеко.

Так, а вот это я зря сказал. Получилось, как будто я обвиняю маму, а она же тут ни при чем.

— Ясно. И где ты сейчас живешь?

Этот вопрос всегда меня пугает. Вроде бы директор думает, что мы живем на муниципальном участке неподалеку от нового супермаркета. Если я правильно помню. Там поблизости должна быть какая-то автобусная остановка. Но мы уже давным-давно живем не там.

— На Бекс-лейн, — вымучиваю я в конце концов ложь.

Но Макдона не выказывает ни подозрительности, ни даже особого интереса.

— Не то чтобы я пытался совать нос не в свое дело… Послушай, Джеймс, у тебя есть вполне приличный шанс получить аттестат, и я не хочу, чтобы ты лишился этого шанса. Я хочу помочь.

И как он собирается это сделать? Будет лично каждое утро подвозить меня до школы? Это вряд ли.

— Я что-нибудь придумаю, — говорю я; звучит это довольно глупо.

— Да? Мы могли бы оказать тебе помощь, раз возникли какие-то… трудности.

— Спасибо. Все в порядке.

— А что с домашними заданиями? У тебя есть место, чтобы заниматься?

Я энергично киваю.

— Знай, Джеймс, что ты можешь оставаться после уроков и работать в библиотеке, если нужно, чтобы тебе никто не мешал.

— Нет-нет… все хорошо… просто…

Поскольку нас с мамой всего двое, позаниматься без помех совсем не проблема. Во всяком случае, там, где мы живем сейчас, это куда проще, чем на муниципальной стоянке, где лишь выглянешь из окна — и практически оказываешься в спальне соседнего трейлера. И еще там слышно все, что происходит вокруг. То есть абсолютно все.

— Если тебе нужно еще что-нибудь, ты всегда можешь обратиться ко мне или к любому учителю. У нас на тебя, Джеймс, большие надежды.

Он улыбается искренне, но несколько слащаво. Я надеюсь, что осталось уже недолго.

— Спасибо, мистер Макдона, — бормочу я.

— Ну, как думаешь, сможешь подтянуть посещаемость?

— Угу.

— Ты ведь более чем толковый парень! Миссис Касанада очень хвалила твои успехи в английском. Если все пойдет хорошо, ты можешь даже выбиться в отличники.

Он произносит это с таким видом, как будто сказал что-то чрезвычайно остроумное. Ха-ха, до чего смешно.

Я киваю, как идиот, не зная, что еще сказать.

— Ну ладно, Джеймс. Спасибо, что зашел.

Он все время говорит спасибо, словно это не он вызвал меня к себе в кабинет. (Делает ли это его более милым человеком? Не знаю.) Я тоже говорю спасибо. Наша школа славится манерами своих учеников. Потому-то мама и была так довольна, когда я сюда попал. Ну, главным образом поэтому.

А времени между тем уже половина пятого, последний урок закончился довольно давно. На улице дождь. Дожди льют не прекращая с начала весны, а сейчас июнь. В газетах пишут, что это рекордный год. Сегодня за мной должна заехать ба, но ни одной из наших машин поблизости не видно. Я присаживаюсь на невысокую оградку рядом с воротами. На краю спортплощадки растут деревья, под которыми можно попытаться укрыться, поэтому я перебираюсь туда, но разница невелика: ветер сдувает струи дождя прямо на меня. Я закрываю глаза и пытаюсь убедить себя, что никакого дождя нет, а когда это не срабатывает, внушаю себе, что дождь теплый, как душ в бассейне, из которого льется вода, пока держишь нажатой кнопку. Блестяще. Когда я переберусь во Францию, непременно обзаведусь таким. И вообще, там холодрыги не будет. Хотя уже лето, дождь кажется ледяным. Волосы у меня вымокли, вода стекает за шиворот. Ощущение не из приятных. И тут я вспоминаю разговоры, которые слышал в школе: про то, что дожди смертельно опасны. Они стали ядовитыми из-за взрыва в России, и если попасть под дождь, можно заболеть раком. Если это правда, для меня, наверное, уже слишком поздно. Впрочем, с виду этот дождь ничем не отличается от обычного. И вкус у него точно такой же — никакой. Я представляю, как заболею раком и умру. Интересно, Стелла придет ко мне на похороны? Будет плакать?