Книга Когда герцог вернется - Элоиза Джеймс

Он усмехнулся:

— Школа? Да вы шутите!

Она помолчала.

— Школы могут быть созданы только по решению герцогства, — промолвил Пегг наконец, переворачивая подкову длинными щипцами.

— Хорошо, а когда-нибудь тут была школа? — поинтересовалась она.

— За время моей жизни — нет, — ответил кузнец.

— А повитуха?

Должно быть, удар по подкове пришелся криво, потому что та вдруг пролетела мимо щеки Исидоры и со звоном ударилась о противоположную стену.

Исидора даже голову не повернула, а смотрела прямо в лицо кузнецу. Он слегка побледнел. Осторожно положив молот, он взял табурет и сел напротив нее.

— Что будет, если человек убьет герцогиню? — спросил он почти дружелюбным тоном.

Глаза Исидоры улыбнулись, но на губах улыбки не появилось.

— Его повесят, — неуверенно ответила она.

Кузнец положил руку ей на колени.

— Старый герцог обратился к кузнецу из соседней деревни, чтобы тот починил мост через реку. Это случилось после того, как я отказался работать на него. Чтобы снизить затраты, этот человек подмешал песок к железу, надеясь на то, что сможет взять с герцога двойную плату и таким образом покрыть собственные расходы, — проговорил он.

— Но зачем он все это затеял? — удивилась Исидора.

— Если вы не принимали условий герцога, он за что-нибудь вас арестовывал, — объяснил кузнец. — Во всяком случае, так говорили люди.

— Но вы же не в тюрьме, — заметила она. — Как странно!

— Он вел себя как маленькая собачонка: лаял, но не кусался, — равнодушно произнес мистер Пегг. — После того как я отказался выполнять для него работу, он больше никогда не приходил ко мне, так что в этом смысле ничего плохого не произошло. Ничего, если не считать… — Он замолчал.

— Не считать — чего? — нетерпеливо спросила Исидора.

— Повивальной бабки, — пояснил он. — Она не захотела остаться, потому что ей не могли заплатить. Я-то работал, потому что лошадей всегда надо подковывать. И пекарь тоже работал, так как людям нужен хлеб. Но почти все торговцы уехали. Люди не понимают, как здесь, в деревне, может существовать такой большой дом. Вам наверняка известно, что они перестали платить слугам или платили им всего лишь раз в год. Никто не смог жить на половину жалованья. И местные не смогли оставаться тут дальше.

— Но кто же сейчас работает в Ревелс-Хаусе?

— Самые отчаявшиеся, — вздохнул кузнец. — Хонейдью — хороший человек, он прогнал отсюда преступников.

Исидора кивнула.

— Итак, мост, — промолвила она. — Жалованье, школа, аптекарь, почтовая дорога. И повитуха?

Глаза кузнеца потемнели.

— Да.

Исидора снова оглядела пыльную, неприятно пахнущую кузницу. Возле стены стояла койка, накрытая серым одеялом. Это не дом, это всего лишь какое-то логово, в котором можно провести время. И все же кажется, что кузнец именно тут и живет.

— Ваша жена потеряла ребенка? — спросила Исидора.

— Ну, это с какой стороны посмотреть. Она оставила ребенка в себе, так что я его никогда не видел.

Исидора опустила глаза на грязный пол, потому что в его взоре было слишком много боли. Но она спросила:

— Ребенок так и не родился?

Она не подняла глаз, но услышала грубый голос, полный того мужского гнева, который часто сопровождает боль.

— Роды у Джоан тянулись два дня. Я нашел в соседней деревне хирурга — Пастерби, уговорил его приехать к нам. Но было уже слишком поздно.

Исидора так и не подняла головы, но услышала, как кузнец встал и подошел к противоположной стене, чтобы поднять подкову.

Положив ее на наковальню, он снова ударил по ней молотом, только на сей раз удар был более мягким, чем прежде.

— Конечно, она могла бы умереть, даже если бы повивальная бабка была при ней. — Новый удар по наковальне. — Но она умерла в одиночестве, страдая от боли, пока я ездил верхом в соседнюю деревню. И за это…

— Она знала, куда вы поехали, — перебила его Исидора. — Знала, что вы хотите ей помочь.

— За это я помочился на мраморный гроб герцога, — сказал кузнец. И добавил: — За это я едва не убил его невестку.

Исидора снова кивнула.

— Разве вы не собираетесь устроить истерику, выскочить отсюда с воплями?

— Я многому здесь научилась, — сказала Исидора. — И непременно попрошу Хонейдью хорошенько отмыть семейное надгробие.

Наступила тишина, а потом он издал странный лающий звук. Исидора в это мгновение пыталась смахнуть навернувшуюся на глаза слезу, поэтому сразу не поняла, что это был за звук. Но потом она осознала: он смеялся. Смеялся!

Встав, Исидора откинула назад полы плаща.

— Мистер Пегг, мне нужен помощник.

Замолчав, он посмотрел на нее.

— Полагаю, вы не удивитесь, узнав, что я заставляю всех герцогинь платить мне вперед, — промолвил Пегг.

— Викарий жаловался, что на кладбище много могил без надгробных камней, потому что людям не по карману их купить, — проговорила она. — И я ему ответила, что герцог намеревается привести кладбище в порядок, чтобы на каждой могиле был достойный камень.

Кузнец поднял на нее глаза:

— Но у моей Джоан есть надгробный камень.

Исидора кивнула:

— Вы поможете мне убедиться, что каждый, кому повезло меньше Джоан, тоже получит надгробие?

— Повезло?! — переспросил он. И фыркнул.

— Повезло, — подтвердила Исидора. — Не повезло в одном, повезло в другом.

— Святой Господь! — воскликнул кузнец. — Герцогиня-философ! Вот кто нужен нашей деревне.

— Богатый философ, — добавила Исидора.

Кузнец подошел к двери и распахнул ее перед герцогиней.

— Как я сказал, ваша светлость, именно это необходимо нашей деревне.

Глава 20

Ревелс-Хаус

2 марта 1784 года

На следующий день

У человека из Лондона глаза были навыкате, как у древесной лягушки, которую Симеон видел в Марокко. А его впечатляющий живот обтягивал бархатный жилет бордового цвета.

— Ваша светлость, — промолвил мистер Меркин, с усилием поклонившись. Он поклонился бы ниже, да живот не давал.

— Я очень благодарен вам за помощь с этой проблемой, — сказал Симеон.

— Канализация — это мой бизнес, — промолвил мистер Меркин. — Никто лучше меня не знает о том, что находится внутри труб.

— Дело не столько в трубах, — возразил Симеон. — Отец установил водонагнетательную систему…