Книга Очаровательная проказница - Лиз Карлайл

— Робин! — с болью сказал Амхерст. — Ты совсем не любишь Зоэ?

— Конечно, люблю! — Чувствуя, как кривится его лицо, он прижал ладони к глазам. — Почему каждый должен об этом спрашивать? Это половина проблемы! Зоэ мне дорога.

В комнате повисла тяжелая тишина. Наконец отчим заговорил снова.

— Я думаю, Робин, проблема в том, что бы пытаться найти способ избежать этого брака.

Робин поднял голову.

— Выхода нет! — выдавил он. — Я это знаю. Я сказал, что женюсь на ней, значит, женюсь.

— Сделать это и желать этого — две разные вещи. Все мы, включая Зоэ, хотим, чтобы было как лучше. — Отчим сел, поставил локти на колени и задумчиво переплел пальцы. — Робин, есть… кто-то еще?

Наконец взгляд Робина устремился к лицу отчима.

— Был, — прошептал он. — Моя любовница. Но я порвал с ней.

— А-а… — Отчим вздрогнул. — Да, твоя мама предполагала, что ты содержишь молодую леди.

— Я ее не содержал, — огрызнулся Робин. — Все совсем не так.

— Тогда она не была твоей любовницей в полном смысле слова, — мягко заметил Амхерст. — Но в любом случае, сын, ты любишь ее?

— Да! — крикнул Робин. — Отчаянно. Но она теперь даже вида моего не выносит. Она вычеркнула меня из своей жизни, и я ее не виню, потому что отвратительно с ней обходился.

Отчим всматривался в его лицо, будто силясь понять.

— Но почему не с ней, Робин, если ты ее любишь? Почему ты был с Зоэ? Эта женщина… она замужем? Она… эээ… куртизанка?

Робин неловко пожал плечами.

— Ни то ни другое, — прошептал он. — Я думал… что у меня есть время наслаждаться жизнью, перед тем как остепениться, что она смирится с этим. Я хотел и рыбку съесть, и в пруд не лезть. И я думал… — Он от стыда повесил голову. — Я думал, станут говорить, что она мне не ровня.

— А теперь? — Амхерст вложил в краткий вопрос богатый подтекст.

Робин снова отвернулся, чтобы отчим не видел его слез.

— А теперь я понял, — выдавил он, — что все наоборот. Это я ее не достоин. Я стыжусь того, как обходился с ней.

Мне стыдно, что я не могу стать тем, кого заслуживает Зоэ. Только… все… пропало. И теперь Зоэ погублена. Да, я знаю, что это моя вина. Но я никогда не думал, что глупый флирт окончится этим.

— Ох, сын. — Амхерст поднялся и положил теплую руку на плечо Робину. — Как жаль. И даже если бы я мог вернуть тебе твою возлюбленную, хотя не могу придумать способ сделать это, на этот раз дело зашло слишком далеко.

— Господи, папа! — сдавленно ответил Робин. — Думаешь, я этого не понимаю?

Отчим не убрал руку, за что Робин был ему благодарен.

— Зоэ хорошая девочка, ее отец твой родственник. У меня из-за тебя сердце разрывается. Но о том, чтобы опозорить Зоэ, и речи быть не может.

— Безусловно! — Робин резко поднялся и, подойдя к камину, смотрел в закопченные глубины, мечтая исчезнуть как дым.

Но, увы, это невозможно.

Он снова и снова стискивал зубы и, наконец, сказал то, что должен:

— Я поступлю с Зоэ как положено. Слово джентльмена. Но она бы тебе понравилась… я имею в виду Марию. Представь себе, она дочь священника и хороший человек. Возможно, если бы я позволил ей… если бы поступил с ней по справедливости, она сделала бы меня лучшим человеком. Думаешь, это возможно?

— Я думаю, что именно это делает хороший брак, Робин, — спокойно сказал отчим. — Он делает нас лучше и сильнее.

Робин обдумывал эти слова.

— Думаю, у вас с Марией было бы много общего. Он услышал мягкие шаги отчима.

— Ты хороший человек, сын, — сказал Амхерст, поглаживая Робина между лопатками. — И я очень сожалею, что у меня не будет шанса встретиться с Марией.

— Как и у меня, — тихо заключил Робин.

— Тогда иди, — похлопал его по спине Амхерст. — Иди, тебя ждут карты. Зоэ пошла к себе в спальню, так что сегодня вечером дел нет.

Зоэ какое-то время подавленно бродила по комнате, переходя от одного окна к другому, раненная безразличием Робина. Потом села за письменный стол и начала писать очередное письмо Федре, но после нескольких строк поняла, что не знает, как объяснить свои чувства: полное замешательство и сдерживаемый гнев. Кроме того, ни к чему беспокоить этим Федру, когда она наслаждается самым счастливым временем в жизни.

Да и что сказать? Ее представления о том, как все произойдет? С фейерверком, волынками и залогами бессмертной любви?

Нет, она не настолько глупа, чтобы надеяться на это. Она просто хотела того, о чем только что сказала Труди, — что Робин притворится счастливым. И на свой лад он это делал, но Зоэ слишком хорошо его знала, ее не одурачишь. Хуже того, она знала, что именно она ввергла его в эту беду. Как объяснить все это Федре, которая не раз мудро предупреждала, что они с Робином ходят по краю пропасти?

Федра, тем не менее, пожелала бы ей счастья, а это больше, чем она могла получить от своего жениха. Давясь внезапными слезами, Зоэ выругалась и отбросила ручку. По листу рассыпались иссиня-черные кляксы. В приступе гнева она смяла письмо и швырнула в холодный камин. Ей было стыдно. Никогда она не тонула в жалости к себе, независимо от жестокости окружающего мира.

Пришло время делать то, что она изо всех сил старалась отстрочить. Пора повзрослеть, признать, что жизнь для нее никогда не будет сказкой. Нетерпеливо смахнув слезы, Зоэ резко распахнула дверь. Она сделает то, что сказала. Пойдет в библиотеку и найдет что-нибудь поучительное. Может быть, Библию, Книгу Иова. Перечисление его многочисленных бед и страданий очень отрезвляет.

Библиотека в Грейторпе была обширной комнатой на том же этаже, что и спальня Зоэ. Она заприметила библиотеку в день приезда, когда Джонет провела их по дому. Здесь библиотека была обжитой, не в пример тем, которые просто демонстрировали выстроившиеся на полках тома в кожаных переплетах, такие новенькие, что в воздухе еще витал запах типографской Краски.

В здешней библиотеке большинство книг зачитаны. На столах и полках громоздились журналы по сельскому хозяйству и зоологии. Мебель тоже была потертой, мягкие кресла кое-где потрескались от возраста, в центре большой комнаты с колоннами стояли три письменных стола.

— Добрый вечер, мисс.

Зоэ подскочила. Харлан Стокли оторвался от бумаг и резко поднялся из-за центрального стола.

— О, привет, Стоки. — Она мимоходом поцеловала в щеку своего бывшего наставника. — Садитесь, садитесь.

Она глубоко любила Харлана Стокли, он был наставником Фредерики и Майкла, а до этого — сестры Эванджелины. Зоэ не слишком радовалась, что после женитьбы отца попала под опеку мистера Стокли, но он оказался умнее противной мисс Смит и тянул ее, иногда кричавшую и упиравшуюся, к прекрасному классическому образованию.