Книга Зверь в каждом из нас - Владимир Васильев

– Ползет помалу. Ретрейны частые, правда.

– Мощность мала, – скрежетнул зубами Расмус. – С такой техникой, как у местных…

– Для такой техники трансфер просто на диво, – вздохнул Лоренцо. – Впрочем, еще, думаю, часа два. Девяносто восемь процентов массы уже передано.

– Успеем, – выдохнул Расмус. – Успеем, точно. Пожалуй, можно начинать эвакуацию. Сначала пехоту и инженеров. Демонтировать ничего не будем, только матрицы снимем. Пусть люди Варги поломают головы. Сколько там придется челночить? Раз десять, не меньше?

– Босс, – сказал Лоренцо не то виновато, не наоборот, гордо, – я втащил в пределы управляющей зоны два дисколета. Можно будет убраться одной сменой, без челночных рейсов на грузовиках.

Расмус опешил.

– Дисколеты? Откуда они, черт возьми, у нас?

Лоренцо вздохнул:

– Ребята попросили. Ну я и приплюсовал парочку к золотому списку. Вышло всего плюс полтора процента по массе, а объем нас вообще мало волновал… Как, говорят, там на Земле без настоящих машин? Не на зверушках же местных летать…

– Дисколеты инхайские?

– Ага.

Расмус глубоко вдохнул. Потом выдохнул.

– Обормоты. Раздолбаи. Скоты. Спасибо вам, уродам непослушным!

И он из всех сил врезал Лоренцо по плечу.

– А ведь я приносил торжественную клятву инхайскому стратегу, что в призовом фонде нашей команды нет устройств высокого технологического класса! Дьявол, Лоренцо, если бы наш ангар проверили, то что?

– Думаю, было бы плохо, – осторожно предположил Лоренцо. – Но ведь не проверили же?

– Осядем, – хмуро пообещал Расмус, – Я тебе все ребра переломаю.

– Йеп, босс! – весело согласился Лоренцо и козырнул.

– Где дисколеты?

– Я их ближе к ущелью навел, там и стоят. Темно – кто увидит?

– Грузить всех свободных! Все незадействованное имущество и технику! Оставить только портальную вахту и часовых по периметру. Мы уйдем на грузовике, думаю, все влезем. На «Чирс» много наших?

– Человек сорок, – сообщил Веном. – Все свободные.

– Отозвать!

– А не всполошатся? – с сомнением спросил Веном. – Если все сразу?

– Да пусть, – Расмус махнул рукой. – Варги нет, выводы делать некому.

– Йеп!

– Только, – предупредил Расмус, – никакой связи эфиром. Вестового зашли.

– Понял, босс, – кивнул Веном, и Расмус в очередной раз с грустью отметил, что Земля распустила вчерашних вояк неимоверно быстро. Даже в нынешних, все же не совсем мирных условиях.

Стройплощадка и палаточный городок на Хендываре зашевелились. В относительной тишине и без особой суеты волки собирались.

– Босс, – осторожно спросил Лоренцо. – А что с Варгой и его людьми? Что они хотели эвакуировать? Оборудование?

– Не только, – ответил Расмус, отвлекаясь от посторонних мыслей. – Они хотели еще и эвакуироваться сами.

– Сами? – удивился Лоренцо. – Но портал не…

– А откуда им это знать? – перебил Расмус. – И, главное, зачем?

– Так они не знают?

– Нет. И не узнают. Я очень не люблю, Лоренцо, когда меня, вежливо улыбаясь, используют. Как презерватив. Вот пусть Варга и попробует сдержать всю остальную Землю. Но без моей помощи.

Лоренцо с сомнением покачал головой:

– А ведь будет драка… Та еще. Варга очень на нас рассчитывал.

– Знаешь, – с горечью в голосе произнес Расмус. – Да, конечно, будет драка. Но я не хочу больше в это встревать. Они называют нас волками, Лоренцо. Может быть, может быть. Мы умеем убивать. Если надо. Но мы убиваем врагов. А они – самих себя. Они не волки, Лоренцо, конечно же нет. Псы. Бешеные псы, не более. Так пусть же грызут друг другу глотки, если это они называют «борьбой с волчьим геном». Я не генетик, Лоренцо. Но мне кажется, что волчий ген мало удалить из ДНК. Сначала его нужно вытравить из песьих душ. А вот этого на Земле как раз и не произошло. И еще мне кажется, что пока Земля не содрогнется от пролитой крови, никто и ничем не сможет ей помочь. Ни мы, ни они сами. Такие дела, Лоренцо. Как там, кстати, трансфер?

– Девяносто восемь и три.

– Хорошо. Должны успеть.

Через четверть часа подтянулись волки с базы «Чирс». Индикатор трансфера вплотную подошел к отметке «Девяносто восемь с половиной». Командиры подразделений один за другим докладывали Расмусу о готовности к эвакуации.

Потом пришел спецназовец Кэп.

– Босс, – сообщил он. – Нет Ядвиги. И этого вашего… консультанта. Последний раз Ядвигу видели здесь, на Хендываре, днем. На территорию базы они не возвращались.

Расмус долго смотрел на Кэпа. Долго и молча. И пытался понять – что это значит.

* * *

Говорят, для влюбленных время течет иначе.

Чушь, конечно. Дело не во времени, а в том, что влюбленным гораздо больше нужно успеть.

Но так или иначе, а Арчи толком не успел заметить, как навалилась душная летняя ночь. Теперь в ущелье заглядывали звезды; где-то выше по склону заунывно хныкал шакал. Озерцо шептало совсем рядом что-то свое, потаенное. И тихо пел огонек костра.

Впрочем, нет, костром это было трудно назвать. Никаких дров, никакого хвороста – найдешь разве в здешних предгорьях пищу для костра? Просто пылает на плоском камне таблетка сухого топлива, источая тонкий своеобразный запах. Но некая малообъяснимая первобытная потребность в открытом огне заставила зажечь эту таблетку, одну из пяти. Не ради тепла – туркменской ночью мог замерзнуть только больной, а они были здоровы. Не ради света – к чему им свет, влюбленным, каждый из которых, к тому же, видит в темноте немногим хуже диких псов-предков?

Полночь давно минула, а они сидели, обнявшись, и глядели на трепетный огонек. Ядвига прижималась щекой к боку Арчи. Рука Арчи легонько гладила плечо Ядвиги.

Они большею частью молчали, лишь изредка перешептываясь. Ни о чем.

А время все равно мчалось, словно угорелое, заставляя стрелки часов вращаться с непостижимой уму быстротой.

– Славное озерцо, правда? – спросила Ядвига, в очередной раз прерывая молчание.

– Ага, – согласился Арчи. – Я и не знал что в горах такие бывают.

– Его, наверное, ключ подпитывает. Иначе высохло бы. И холодное какое!

– Ага, – Арчи почему-то трудно было блистать разнообразием ответов. Мысли разъезжались, как лапы только что научившегося ходить щена.

– И названия у него нет, я спрашивала.

– Надо наречь его твоим именем, – предложил Арчи, надеясь, что не сморозил никакой глупости.

Ядвига прижалась к нему крепче.