Книга Дожить до ноября - Кира Святова

следующую доску, приложил ее к ступенькам, начал прибивать, но промахнулся и ударил себе по пальцам. Крик, ругательства, он сел на ступени и заплакал. Впервые за всю жизнь. Даже когда умерла наша мама, он так не плакал, как над младшей дочерью, которая жива, но осталась без ног.

Я застыла, не зная, что делать. Никогда не видела отца таким — сильным, твердым, словно гранит, который вдруг дал трещину. Это была отчаянная беспомощность человека, который привык все держать под контролем, но сейчас столкнулся с тем, что не мог исправить.

Я присела рядом, осторожно положив руку на его плечо.

— Пап… — начала я, но голос предательски дрогнул.

Он поднял на меня глаза — в них была такая пустота, что я чуть не разрыдалась сама.

— Знаешь, — хрипло сказал он, — когда Сара родилась, я обещал себе, что она всегда будет счастлива. Что я сделаю всё, чтобы она ничего не боялась, ничего не знала о боли. А теперь… теперь я не могу даже пандус нормальный сделать, чтобы она могла вернуться домой. Какой же я отец?

Я покачала головой, чувствуя, как к горлу подступает ком.

— Ты лучший, пап. И Сара это знает. Я это знаю.

Он горько усмехнулся, вытирая слезы рукой.

— Не лучший. Если бы был лучшим, это бы не случилось.

Я вздохнула. Как объяснить ему, что это не его вина? Что мир иногда просто ломает нас, не спрашивая, готовы ли мы?

— Это могло случиться с любой семьей. И с этим ничего нельзя сделать. Мы не боги, пап. Но мы можем быть рядом друг с другом, когда это важно. И ты уже делаешь больше, чем многие бы сделали.

Отец покачал головой, но я увидела, что мои слова всё же нашли отклик. Он тяжело поднялся, стряхнул пыль с рук и оглядел недостроенный пандус.

— Ты права, рабочих всё-таки лучше позвать, — сказал он устало, но с едва заметной улыбкой. — А я пока сварю нам чай. Хочешь чаю?

Я кивнула, облегченно вздохнув. Впервые за последнюю неделю я почувствовала, что, может быть, мы всё-таки справимся.

Мы сидели в гостинной и пили ароматный чай. По телевизору шел комедийный фильм, и мы быстро расслабились, иногда посмеиваясь. Внезапно фильм прервала реклама, и отец переключил канал. Там шли новости нашего города. Женщина рассказывала о том, что серия жестоких убийств раскрыта. Отец собирался переключить канал, но я остановила его. Мэр давал интервью журналистам “В данном расследовании нам помогал наш лучший детектив. Он выяснил, что преступник был приезжим и, скорее всего, психически больным. Мы вычислили его местоположение и задержали его с поличным. Мужчина оказал сопротивление при задержании, и при попытке побега упал в реку. Тело мы так и не нашли.”

Приезжий? Психически больной? Почему не было ни слова про Гаррета? Сердце забилось быстрее, когда на экране я увидела знакомые серые глаза. Я замерла, не в силах оторвать взгляд от экрана. Эти глаза смотрели прямо в камеру, как будто сквозь нее — прямо на меня. Август стоял рядом с мэром, словно он был официальной частью этой игры в "правосудие".

— О! — воскликнул отец — Это же Август! Как же нам повезло, что именно он занимался этим делом. Действительно лучший детектив.

— Я, наверное, пойду в свою комнату, — сказала я, пытаясь сохранять спокойствие.

— Всё в порядке? — отец посмотрел на меня с беспокойством.

— Да, просто устала.

Он кивнул, но я видела, что он не поверил.

Основную часть дня я сидела за учебниками, пытаясь сосредоточиться. Вечером в мою комнату влетел запыхавшийся отец. Я испуганно посмотрела на него. Он пытался отдышаться.

— Пап? Что случилось?

— Сара очнулась!

Мы были в больнице уже через 30 минут, и сидели у кровати Сары. Она лежала на больничной койке, бледная, но живая. Её глаза блестели от слез, когда она увидела нас.

— Ленор… Папа… — её голос был слабым, но в нем звучало столько тепла, что я почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза.

— Сара, милая, — отец присел на край кровати, осторожно касаясь ее руки. — Как ты?

Она кивнула, но в её взгляде был страх.

— Мне было так страшно… — прошептала она.

Отец сжал её руку крепче, как будто этим мог прогнать её страхи.

— Ты в безопасности, — сказал он. — Мы всегда будем рядом.

Сара посмотрела на меня, и я увидела в её глазах знакомый вопрос. Она хотела знать, нашёл ли кто-нибудь того, кто причинил ей боль.

— Мы обязательно поговорим об этом позже, — сказала я, улыбнувшись ей. — Сейчас главное, что ты с нами.

— Ты сказала ему спасибо? — Сара задала мне вопрос слабым голосом.

— Что? Кому?

— Тому мужчине, который спас меня…

— Сара, ты все помнишь? — вмешался отец.

— Да… — Она сделала тяжелый глубокий вдох. — Он спас меня от смерти. — Сара посмотрела на меня и улыбнулась. — И я видела, как он спас тебя. А ведь ему было так больно…

— Ленор? О чем она говорит? — отец пытался вытащить из меня объяснения, но я не могла сказать ни слова.

— Очень жаль, что ты оставила его там… Он вроде бы милый… — продолжала сестра.

— Ты же видела что он сделал… — возразила я, но почувствовала себя пристыженной.

— Да… — Она перевела взгляд в потолок. — Но он сделал это из-за тебя…

Внезапно в палату вошёл врач, прервав наш разговор.

— Рад видеть вас здесь, — сказал он, поправляя очки. — Сара, вы удивительно сильная девушка. Ваше состояние стабилизировалось, но вам потребуется длительная реабилитация.

Отец кивнул, а Сара тяжело вздохнула, явно понимая, что её ждёт.

— Мы всё сделаем, чтобы помочь, — сказал он, и в его голосе прозвучала такая решимость, что я сама в это поверила.

Когда врач ушел, мы еще некоторое время сидели у Сары, пока она не начала клевать носом.

— Нам пора, — сказал отец тихо, наклоняясь, чтобы поцеловать её в лоб. — Отдыхай, милая.

Глава 18. Прощение

Ленор.

Когда отец вышел из палаты, я ненадолго задержалась у двери, бросив последний взгляд на сестру. Она уже спала, ее лицо было умиротворенным, но в этих чертах все еще читалась усталость.

Слова Сары жгли меня изнутри. Она говорила, что он спас её. Что он спас меня. А что сделала я? Я отвергла его, обозвала чудовищем, когда он этого меньше всего заслуживал.

По пути домой я не могла найти себе места. Голову наполняли обрывки воспоминаний: его усталое лицо в тот вечер, его холодный голос, в котором проскальзывала боль.

Когда отец наконец лёг спать, я быстро переоделась в теплую куртку