Книга HOMO FABER - Михаил Владимирович Баковец

нём, как об обладателе недюжинного интеллекта. Несмотря на то, что всего пару часов назад он покинул самолёт, доставивший его в Москву, инженер был гладко выбрит. Причём, лезвие прошлось не только по щекам и подбородку, но и тщательно лишило растительности голову. В общем, Александр Александрович Морозов был лыс, как бильярдный шар. Такой подход к внешности был не самым удачным, так как крупные уши придавали мужчине некоторую лопоухость.

После смерти создателя среднего танка Т-34 Кошкина, он стал его продолжателем, улучшая отличную машину, которая — увы — страдала от «детских» болезней.

— Как долетели?

— Отлично, товарищ Сталин.

— Называйте меня по имэни-отчеству, если можно, — произнёс глава самого крупного государства на планете. — Я и сам буду так обращаться, если вы нэ против.

— Что вы, Иосиф Виссарионович, ничуть.

— Хорошо, — кивнул его собеседник и указал на ряд стульев за столом. — Присаживайтесь, Алэксандр Алэксандрович. Нам сэйчас чайку принесут.

Иногда в речи мужчины в военном френче без знаков различия акцент заметно усиливался, сообщая о сильном возбуждении. Или о желании человека показать такое волнение.

Десять минут между двумя людьми — ведущим танковым инженером и главой государства шла интересная беседа. Когда принесли чай в подстаканниках, беседа стала ещё теплее, и вдруг…

— А скажите мне, Александр Александрович, — вдруг произнёс Сталин, посмотрев с прищуром на своего гостя, — а когда ваш паровозостроительный завод успел выпустить танк А-сорок четыре, да ещё и переправить для испытания на некий секретный полигон в Западную Белоруссию?

— Простите? Вы о проекте товарища Бера? — напрягся Морозов, почувствовав, как мягкие нотки в голосе собеседника вот-вот сменятся звоном стальных тросов, легко способных разрезать любого, кто неосмотрительно попадёт под их хлёсткий удар.

— О нём, о нём, — кивнул Сталин, потом трубкой указал на папку, которая лежала на столе через один стул от инженера. — Ознакомьтесь, пожалуйста.

Тот, когда открыл папку, ожидал всего — документов о возбуждении дела на себя, как пособника врагов СССР, доносы от соратников (примерно так он получил своё место, когда по — слухам — неопровержимым документам, раскрывших врагов народа, были арестованы сразу несколько танковых конструкторов во главе со своим руководителем Фирсовым), приказ о смещении его с занимаемой должности и о многом другом.

Но он не ожидал увидеть десятки не очень качественных фотографий средних и тяжёлых танков. Там они были среди окопов, в окружении немецкой техники, в основном «наливняков» и «ганомагов». Стояли отдельно. Зафиксированы вместе с экипажем, выстроившимся перед боевой машиной и забравшемся на броню. Сняты изнутри, отдельные узлы, двигатели, снаряды отдельно и боеукладка в целом.

Сталин не торопил его, спокойно попыхивая трубкой, и внимательно наблюдая за тем, как хмурится всё сильнее и сильнее Морозов, откладывая одну просмотренную фотографию за другой. Закончив просмотр содержимого папки, он сложил всё в прежнем порядке и посмотрел в глаза хозяину кабинета.

— Иосиф Виссарионович, могу сказать, что это танк моего кабэ. Один из проектов Бэра с тяжёлой бронёй и крупнокалиберным орудием, сто с чем-то миллиметров, — произнёс инженер подрагивающим от нервного потрясения голосом.

— Сто сэмь.

— Второй тип танков так же конструировался на моём заводе, были изготовлены образцы для демонстрации, но их судьбу я точно знаю, и попасть в Белоруссию они никак не могли. Но я не могу сказать, кем и когда эти танки с фотографий производились и как они оказались в соседней республике.

— Но это точно ваши танки, Александр Александрович? И средние, и тяжёлые?

— Так точно, Иосиф Виссарионович, — почти по-военному ответил инженер.

— И вы про их создание ничего не знаете? Про секретный полигон? Завод или кабэ в Западной Белоруссии?

— Не знал и не знаю. И не могу представить, кто смог бы проделать такую работу. Это же не просто танк — это собрание узлов с разных заводов. Ни одно предприятие просто не сможет одновременно создавать орудия, снаряды, двигатели, броню и многое другое. Причём, сразу в нескольких вариантах. Вот там есть двигатели, так они буквально на пересчёт, каждый ещё до момента сборки уже записан за тем или иным заводом, выпускающим транспорт. А орудия ЗиС-шесть и вовсе изготовлены в количестве нескольких единиц, которые все учтены.

— У мэня был разговор с товарищэм Грабиным по поводу данного орудия ещё весной, и он обещал, что можэт поставить такую пушку в тяжёлый танк.

— Грабин оружейник, он не мог подобное сотворить никак. Вставить в башню орудие — да, но не создать саму башню, танк и прочее, — пожал плечами Морозов.

— Однако эти танки существуют и вышли из окружения к нашим частям за Витебском. Средние танки а-сорок три и тяжёлые а-сорок четыре.

— Мне это было неизвестно, точно так же, как информация об их изготовлении.

— А гражданин Фирсов не мог сдэлать нечто подобное, а, Александр Александрович?

— Исключено, Иосиф Виссарионович. Не обладал он такими возможностями. Да и не мог, ведь чертежи только этой весной были созданы полностью, и началась предварительная работа по изготовлению прототипа. Товарищ Ворошилов только-только успел одобрить проект, а потом началось и лето, и война.

— Хм, — Сталин отложил потухшую трубку, после чего взял со стола ещё одну папку, медленно развязал ту и раскрыл. — Вам знакомы вот эти рисунки?

Морозов быстро встал со своего места, чтобы принять несколько крупных фотографий. На них были изображены рисунки, как и сообщил хозяин кабинета, а не чертежи, что исподволь ожидал увидеть инженер. Но рисунки очень подробные, чёткие, с прорисовкой даже мельчайших деталей. И тут же рядом столбик очень подробных ТТХ: толщина брони, калибр, скорость, запас хода и количество потребляемого топлива. Даже имелась простенькая таблица для брони: какой калибр выдерживает, с какой дистанции и каким типом снаряда.

— Обедненный уран? — шокированный Морозов посмотрел широко раскрытыми глазами на Сталина. — Это что? Это как?

— Это вас не касается, товарищ Морозов, — в голосе главы государства отчётливо зазвенела сталь.

— Прошу извинить.

— Что по этому танку скажете? Я хочу услышать ваше мнение, Александр Александрович?

— ИС-восемь, м-м, тяжёлый танк. Я бы сказал, что сверхтяжёлый танк, так точнее. Сто двадцать два миллиметра — орудие… двухплоскостной стабилизатор для него… гидромеханическая трансмиссия… — забормотал под нос Морозов. — Иосиф Виссарионович, я впервые вижу этот рисунок, точнее сказать, впервые вижу данные этого танка. На мой взгляд, это практически невозможная машина, нереальная.

— Как создание