Книга Побег на Памир - Алекс Войтенко

умудрялся видеть еще и дорогу, было большой загадкой. Войдя в дверь, я предъявил свой билет, но водитель даже не взглянул на него, просто махнув рукой, мол проходи и садись.

В изрядно пошарпанном салоне еще оставались свободные места, и я пройдя в самый хвост устроился на заднем сидении возле окна. Я едва успел снять с себя рюкзак, сесть на свое место и положить рюкзак на колени, как автобус начал заполняться народом. Похоже, я успел вовремя, еще немного и мне пришлось бы всю дорогу стоять. Вначале в автобус заходили чинно и занимая места, и раскладывая свои вещи. Причем, чаще всего вещи оказывались либо под сидениями, либо на коленях у пассажиров, в общем я вскоре понял, что мало того, что успел вовремя, так еще и занял правильное место. Правильным оно было хотя бы потому, что никто не сможет меня отсюда выдернуть, решив, что молодой может и постоять. То, что до конечной точки мне не удастся выбраться отсюда это одно, так еще народу набилось столько, что впору было сравнить это с банкой килек в томатном соусе. Люди сидели, стояли а порой и висели, так плотно, что не то, что пошевелиться, даже лишний раз вздохнуть было проблемой. А уж какие ароматы наполняли салон автобуса, так об этом, наверное можно было сложить целую песню, впрочем песни были впереди. Здесь было все, что угодно мятежной душе. Запахи пота, чеснока, давно не стираной одежды, грязных ног, навоза, дерьма и тут же примешивались ароматы, свежевыпеченного хлеба, кислого молока, каких-то маринадов и жареного мяса со специями. При этом стоило автобусу только тронуться, как я с удивлением обнаружил, что верхнюю часть окна, ту самую, где предусмотрительно открыл форточку, чтобы свежий ветерок позволил мне хотя бы иногда дышать, занимают чьи-то босые, грязные ноги. Одна из ног, как раз выбрала для себя лишнюю опору, в виде металлической рамки окна, благодаря открытой мною форточки, пяткой уперлась в нее. Ароматы этой самой ноги, сдобренные свежим воздухом, яростно намекали на то, что нирвана, близка как никогда. А то, что кроме этих ног, были видны и другие, прямо говорило о том, что пассажиров хватает не только в салоне, но и на крыше.

Между тем двигатель автобуса, наконец взревел, водитель через бортовую сеть произнес какие-то слова на непонятном мне языке, после чего двери были заперты, и автобус, взревев, резко, на гране переворота, развернулся практически на месте и шустро, покатил на выезд из поселка. В тот же момент, в динамиках автобуса, раздалась какая-то песня за любовь, исполняемая на хинди, или санскрите. Откуда я это знаю. Да все просто; Из-за того самого кинофестиваля, большинство кинотеатров Ташкента, показывают именно индийские фильмы. А местному населению они до того пришлись по вкусу, что в Ташкенте, порой невозможно найти тихое местечко, отовсюду слышны звуки этих самых песен. Да же я наверное могу воспроизвести парочку из них наизусть. Мама, тоже была помешана на них, и как минимум пара катушек домашнего магнитофона, была с этими записями, и музыка не смолкала почти весь день.

Автобус между тем, довольно шустро пылил по горной дороге, лихо вписываясь в резкие повороты, и практически не снижая скорости не на подъемах, ни на спусках. А судя по доносившемуся до меня мужскому голосу, водитель еще и подпевал, и наверняка пританцовывал сидя за рулем. В общем, поездка обещала быть веселой. Что интересно, никто не был против такого времяпрепровождения. И я краем зрения замечал, что и стоящие в проходе люди, тоже подпевают и пританцовывают в такт доносившимся до них звукам. Было очень интересно взглянуть как себя чувствуют те, кто находится сейчас на крыше автобуса, им наверное веселее всех. Хотя это я еду впервые при такой загруженности и в этом месте, а люди живущие здесь, наверняка привыкли, и не обращают на это внимания.

Автобус между тем добрался до какого-то горного аула, и лихо притормозил прямо посередине дороги, от чего автобус пошел слегка юзом, на мелком щебне рассыпанном вдоль дороги. Первым делом пассажиры посыпались с крыши, добравшись до дома и освобождая места другим, которые должны были следовать дальше. Я чуть не очумел, когда к борту автобуса была приставлена длинная лестница, и по ней на крышу автобуса поднялась древняя лет наверное семидесяти грузная и тяжелая бабка, следом за ней два паренька подняли пару корзин, видимо принадлежавших ей, и быстро спрыгнули с крыши, убрав лестницу. Автобус почти сразу же тронулся, и эти двое какое-то время бежали, рядом махая ладонями. Как эта старуха чувствовала себя на покатой крыше, при таком сумасшедшем водителе, я даже не представляю. Водитель же, вел свой автобус все с той же лихостью, что и до этого момента, не обращая ни на что своего внимания.

А я, в какой-то момент, оказался на грани срыва только из-за того, что выглянув в окно, обнаружил, что автобус катится буквально по воздуху. Я даже привстал, чтобы удостовериться в том, что это не просто обман зрения. Так нет же, дорога оказалась настолько узка, что колеса как минимум наполовину ширины ската, нависают над обрывом, в то время как левая часть автобуса притерлась к скале так, что порой слышался скрежет от соприкосновения кузова со стеной поднимающейся вверх скалы. Правда именно в этот момент, музыка была выключена, и похоже все внимание водителя, было обращено на дорогу. Люди, находящиеся в автобусе, между тем, разве что прекратили приплясывать. А мне было очень страшно. Одно неверное движение, я и автобус полетит в пропасть, дна которой просто не видно. В какой-то момент, я даже пожалел о том, что решился на эту поездку, вместо того, чтобы пойти пешком.

Дальше было гораздо спокойнее, автобус вскоре вырвался в какую-то долину, и понесся плавно покачиваясь на достаточно ровной проселочной дороге, изредка подпрыгивая на ухабах. Иногда въезжал в аулы, расположенные по пути следования останавливался, менял пассажиров и вновь трогался дальше. В какой-то момент, утомленный всеми этими передрягами я просто отрубился и задремал, убаюканный покачиванием автобуса, и бесконечными индийскими песнями, про любовь.

Ишкашим оказался довольно большим поселком, разделенным надвое рекой Пяндж, которая начиналась километрах в пятидесяти выше слиянием Вахандарьи, от которой я начал свое путешествие, и реки Памир, спускающейся с ледяных отрогов. Разделение поселка сказалось не только на нем самом, но и на его наименовании. С Таджикской стороны поселок именуется через букву «О» — Ишко́шим. А с Афганской через «А». И сразу же чувствовалась социальная