Книга Город мертвых - Николай Иванович Леонов

нетерпение в глазах опера и заспешил: — Для оптовых клиентов делаем блоки зеркальные фасадные. Перегородки или для внутренней обшивки стен. Они стандартные, даже про запас на складе всегда лежат пачками уже упакованные. А у Шанурина такие заказы бывают заковыристые. Триста прямоугольников крошечных нарезать, аппарат не берет такие размеры, и это все вручную приходится. А чем больше ж ручной работы, тем дороже, а ему еще и края надо сточить под определенным углом. Глупость какая-то, никто и не увидит, под каким градусом там сточено. Мы с ним ругались неделю из-за этих углов, довел до белого каления, все с транспортиром тут крутился. Я его шуганул, так он лично потом тиски выпросил у нашего токаря и сидел, пилил свои стеклышки. Зачем, спрашивается, такой заказ брал, если клиент вредный и придирчивый. Ну, объяснил бы сразу, что сложно это сделать, зеркало — материал хрупкий, не любит, когда его так потрошат да режут.

Словно в подтверждение его слов большой зеркальный лист, где отражались стены и две фигуры собеседников, вдруг выгнулся и обрушился во все стороны дождем из тысячи осколков. Мастер крепко выругался и кинулся останавливать движущуюся линию.

— Ах вы ж, чертовы идиоты, кто крепил? Насадку затянул зачем так?! С тебя пять тыщ штрафу, еще и убираться теперь полдня! Вот же придурки, я сколько вам повторять должен, че вы тянете эти болты! Это вам не дверь в туалете! Кто на линии, а ну сюда!

Лев поспешил ретироваться подальше от разборок, тем более некоторые из осколков воткнулись ему в одежду, попали в волосы, а совсем крошечные впились в кожу. Он по пути к машине все стряхивал и стряхивал с себя эти серебристые крошки, даже не заметив, как на углу ему вдруг преградил путь сутулый человечек с хитрой ухмылкой. Рыжеватые слипшиеся волосы падали на лоб, а глаза рыскали по сторонам, не следит ли кто за ним. Работник потащил Гурова за рукав подальше от дорожки через фабричный двор, на ходу шепча:

— Я расскажу вам про этого Шанурина, тот еще фрукт. Они, конечно, молчат, потому что помер человек, чего на него жаловаться. А я пожалуюсь, потому что знаю, мутный он, ох мутный был. — Человек огляделся по сторонам и, убедившись, что никто не слышит их, зачастил еще быстрее: — Я водитель-грузчик на заводе. Главный. Через меня все тут решается, все менеджеры знают у нас. Километр по прайсу, погрузка с завода, а разгрузка сверху прайса. Зеркало — оно терпения и опыта требует. Бесплатно пускай сами разгружают, переколотят только и потом еще закажут. Это все менеджеры знают, я и клиентам говорю, разгрузка в прайс не входит, а если хотите аккуратно, то еще по стольнику за каждое зеркало. Так Шанурин, гад, со мной давай ругаться как-то раз. Я привез три ящика стекла этого на дачу к деду какому-то, а он, ну то есть дед, мне заявляет: «У нас все оплачено». Я ему говорю, отец, оплачены стекляшки твои, а не мои руки. Давай еще три тысячи, и я тебе выгружу все аккуратно к самому крылечку. Так он побежал Шанурину звонить, жаловаться, ну, я тоже человек, пихнул ихний груз, да и по газам дал. Так он мне такой скандал устроил, к директору обещал сходить с докладной, что я на клиентах навариваюсь сверху прайса. Так сам сидит в офисе, штаны протирает, а я тяжести таскаю, это не сверху прайса, это труд мой. Можно ведь так сгрузить, тяп-ляп, а можно со старанием, товар-то хрупкий, деликатный. Ну, в общем, я Шанурина долго пас, чтобы ответочку ему сделать, и поймал этого гаденыша прямо на деле. Я к нему в стол залез, пока он наших баб с Восьмым марта поздравлял. А там… — Рыжий торжествующе захихикал. — Счета оплаченные и документы на отгрузку. Вот жучара! Думал меня обмануть, обдурить. Думал, что умнее всех.

Гуров остановил этот восторг, его даже передергивало от неприятного блеска масляных маленьких глазок.

— Что в этом такого, ведь менеджеры у вас курируют заказ от оплаты до поставки, разве нет?

Водитель сощурился в ухмылке:

— Так заказов-то и не было, не было! Я все поставки знаю, я вожу их. По фамилиям, по адресам, у нас клиенты все постоянники. Левые редко бывают, так, по мелочи закажут, и все. А тут на пол-лимона! Да это в три машины вывозить пришлось бы, я что, думаешь, три погрузки бы не заметил? Считай, три полные машины, да по три ходки, это почти двадцать тысяч мне на карман. Думаешь, не приметил бы таких денег?! И у него там целая пачка валялась этих счетов. Я в бухгалтерии потом спрашивал, когда они винишка пригубили за праздник, что там, премию еще не дали-то Шанурину за перевыполнение плана продаж? Не каждый месяц у нас заказы миллионные прут, а они давай хохотать. Что сдулся Шанурин, скоро за ворота отправят. Совсем продавать перестал, все время в цех только таскается, скоро, говорят, тебя подсидит. Удумали, зубоскалки. Я вообще-то дядька троюродный шурину директора нашего, что на пенсию ушел. На фабрике работаю поболее этого щегла, Шанурина.

Лев кивнул, чтобы приободрить вдохновленного свидетеля, и уточнил:

— Не помните, а кому перечисляли деньги? Ну, то есть счет должен был ведь поступать от вашего предприятия, значит, Шанурин обманывал вашего директора. Но куда уходили деньги тогда?

Тут хитрый водитель задумался и почесал в голове:

— Этого не помню, выпивши был по случаю женского дня.

— То есть вы узнали в марте о том, что Шанурин проводит какие-то аферы со счетами для фабрики?

— Вот именно, и сколько он украл этих денег? — возмутился водитель и погрозил кулаком в пустоту.

— А с директором об этом говорили? Получается, что ведь вы узнали об этом почти полгода назад. — Гуров спросил собеседника, но ответ уже знал заранее.

Как он и ожидал, водитель смутился, замолк, но тут же пробубнил:

— Да я это, хотел по-человечески договориться с Шануриным. Понимаю, парень молодой, зачем ему разборки с директором. А он то на работу не ходит, то в цехе торчит. Да я вот с поясницей свалился на месяц. А потом вообще все, был человек — и нет человека. Вышел с больничного, а мне говорят, что похоронили его. — Водитель пытливо заглянул в глаза Гурову. — Ну, так что, товарищ, бесплатные разговоры только в собесе, а тут у нас бизнес малый. За услуги деньги берем.

Лев засунул руку в карман жилетки, но вспомнил, что ни денег, ни даже кошелька у него с