Книга Я есть Жрец! - Денис Старый

— наверное об этом думала девушка, когда смотрела, как в сумраке только начинающегося рассвета, скидывается трап с «блюдец».

Вдруг наступила тишина. Я с ужасом смотрел на то, что Грета продолжает открывать пасть, понимал, что должны быть звуки, но я слышал только тишину. Заяц все так же стоял, словно его вырезали из дерева, Севия безучастно взирала на происходящее, а я начинал паниковать.

По трапу спускались серые гуманоиды с огромными глазами. У них был рот и он открывался, но звуков я все равно не слышал. Пришельцы направлялось ко мне. Я хотел рвануть в дом, чтобы взять автомат, который по глупости оставил у своей кровати. Но двинуться не мог. А серый человек подошел ко мне, положил руку на плечо…

— Кукареку! — сказал пришелец.

— Что? — спросил я.

— Кукареку! — пропел петух и я проснулся.

Вот же сон… На улице холод, в доме не топлено, а я весь в поту проснулся. Что твориться в моем мозгу, что мне такие сны снятся? Прошлый сон был о том, как я занимался безудержным сексом с Севией, почему-то в присутствии капитана Кутейникова — нашего замполита в погранотряде. Пусть тот сон так же был не без извращений, но хоть приятный. А тут… жесть.

Или мне так напоминают о чем-то? Чушь. Даже после переноса я не стал суеверным. Вернее, не думаю, что меня какие-то силы забросили, чтобы я… Чтобы я что? Изменил историю? Тут, в этом неизвестном на события времени, какая история? Насколько я знал, одна волна переселения, меняла другую, индоевропейцы делились на балтов и славян, одни других завоевали, но это произойдет через лет так тысячу. А пока ни балтов, ни германцев нет, есть только племя Рысей, Огня и еще какая-то родовая херня.

Это не история Египта, или Вавилона, по которой есть источники. Тут люди любили, ненавидели, заключали союзы и воевали друг с другом. С лица Земли стирались целые племена, иные героически отстаивали свое право на существование, но мы, люди будущего, ничегошеньки не знаем про этих героев и предателей. Так кого спасать, если не знать ничего?

Одно дело попасть во времена Смутного время, там ясно, что нужно спасать. Или очнуться перед монгольским завоеванием Руси. Тут, в Бронзовом веке, блин блинский, что спасать? Себя? Девчонку? Минутку поругался в пустоту, пора и за работу.

Выходил во двор величаво, вдохнул полной грудью влажного воздуха, порадовался проблесками солнца и тому, что погода наладилась. Я, скорее всего, выглядел помещиком, который выспался и решил посмотреть, как его холопы создают условия для комфортной жизни землевладельца.

— А хорошо-то как! Какие виды! Ртухи! [хорошо]– сказал я, наблюдая за тем, как Севия, согнувшись в очень интригующую позу, смывает последствия похода к скотине.

Норей же выгребал навоз у коровы. Наверное, именно девушка и припрягла своего братца убрать в скотнике. Пусть убирает. Нет, ну я все-таки отключу мозги и накинусь на эту нимфу. В моей голове то и дело звучало тяжелое страстное дыхание Севии, когда я ее «обследовал». И это становилось все более навязчивым.

— Ну что, холопы, бульбу сажать будем? — выкрикнул я, испугав согнувшуюся Севию, которая дернулась и, чтобы не упасть, уперлась правой рукой в… калшуш [экскрименты].

Вот так и живем, уже часть слов употребляем местного наречия.

— Блят! Дабил! — выругалась Севия на меня.

— Чего? — рассмеялся я.

Вот почему так получается, что вне академических аудиторий, в общении с носителями другого языка, первым делом изучаешь ругательства? Можно не запомнить важное слово, но очень быстро научишься посылать на хрен, ну и в другие ответвления от этой магистрали русского матерного.

Теперь нужно осторожнее в своих высказываниях, а то раньше самыми распространенными выражениями у меня были «нах… бл…». Нет, я не матерщинник, даже не любитель, хотя знал профессионалов, златоустов, которые составляли такие красивые конструкции, что и не ругательства это вовсе, а целое искусство. Моя бабушка по маминой линии такая. И я матерился, наверное, от нервов, это своеобразный психологический тренинг. Теперь подобная разгрузка закончилась.

— Ти ход рабан [ты идешь работать]? — спросила Севия с укором.

При этом «рабан» — это не коверкание «работать», на местном это и есть работа. Очень созвучно с арбайтен, работать. Есть еще одно слово — «ход» — не что иное, как идти.

— Ход со мной! — сказал я и отправился к сараю, где была приготовлена к посеву картошка.

В дождь сильно не поработаешь, но под крышей — очень даже. Вот мы и подготовили бульбачку. Большие, да и средние картофелины разрезали на части, мелкие так и оставляли. Из более двух мешков у нас вышло… да столько же и вышло, если в мешках мерять. А вот, если в семенах, то почти вдвое больше.

Предстояло священнодействие, которое у многих работников Республики Беларусь могло быть даже уважительной причиной для внеочередного отпуска. «Картошку высаживать» — аргумент, после которого работодатель может подписать не то, что заявление «за свой счет», но и отгул. Я профилонил «картошку» у бабушки только по одной причине — служба в армии. Для бабули, наверное, мой долг родине, был не настолько важной причиной, чтобы внук пропустил посадку, а потом и сбор картофеля.

Так что, бабуля, возрадуйся! Эх, если бы бабушка переселилась, то была бы матриархом, сломала бы все патриархальные традиции. И все бы работало, а картошки вырастили бы на десять племен. А вот мама, попади она сюда, сразу же утопилась, ибо она не имела возможности прибегнуть к услугам своего маникюриста… мастера маникюра. Как, впрочем, и иных специалистов-волшебников для того, чтобы женщина оставалась долго красивой. Интересно, а какая с годами будет Севия? Без косметологии быстро красота завянет?

— Рабан [работать]? — вырвала меня из мыслей Севия.

— Иду! — сказал я. — Сварливая какая! А еще не жена!

— Жена? — переспросила Севия и зарделась.

Нет, нужно фильтровать свои слова и выражения, что-то слишком быстро стирается языковой барьер. Или на местном слово созвучно, как и многие другие?

Высаживать картошку я собирался с помощью Ники. Не использовать же для этого технику, которая еще пригодится для целины. Да и обидно будет, если при посадке картофеля что-то поломается в тракторе. Я только чуть на чуть разобрался с тем, как на нем ездить, но вот чинить — в это даже лезть не буду, ибо не смогу.

Ника — лошадка-умница. Выученная настолько, что мне только и оставалось, что успевать за плугом