Книга Принц для роскошной женщины - Ирина Сафина

Марина подняла голову. Рядом с ней стоял Топильский, держа в руках два фужера с шампанским.

— Здравствуйте, Вячеслав Александрович, — поздоровалась Марина, принимая предложенный ей фужер.

— Вы знаете кто я?

— Бросьте, — Марина улыбнулась потенциальному жениху, а про себя чертыхнулась. В этот вечер ей совсем не хотелось надевать маску и выполнять наигранный политес. — Мы оба много знаем друг о друге, даже то, зачем сюда приглашены.

— Разрешите? — спросил Топильский и, не дожидаясь ответа, присел на краешек стола. — Вы прямолинейны. Впрочем, Вера меня предупреждала.

— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — Марина искренне рассмеялась. — Я знаю свою подругу слишком хорошо, чтобы оставить ваше неосторожное высказывание без внимания. Вера может наговорить, что угодно!

— Так и знал, что проболтаюсь! А Вера так просила оставить наш разговор в тайне.

— Сказавший "А" просто обязан перечислить весь алфавит до конца, так что начинайте признание, я вас слушаю. А за Веру не беспокойтесь, я вас не выдам.

Топильский развел руками.

— Положусь на ваше честное слово. Вера говорила, что порой вы резки и безапелляционны в своих суждениях, и мне стоит принять это как данное. И еще то, что вы считаете любовь лишь эгоизмом в квадрате.

— Неужели она и это успела вам передать? — удивилась Марина. — Кстати о любви, а вы так не считаете?

— Нет, — ответил Топильский, — для меня любовь — это желание до конца раствориться в другом человеке, слиться с ним. Вы понимаете, о чем я?

— Понимаю, — слишком быстро ответила Марина.

Топильский поставил на стол фушер и внимательно на посмотрел Марину.

— Вам знакомо это чувство, — он не столько спросил, сколько констатировал факт.

Марина нашла в себе силы признаться и тут же пожалела об этом. Что она делает? Своими руками, вернее словами, она закрывает дорогу в будущее. В обеспеченное и безмятежное будущее. Ни один мужчина после признания женщины о любви к другому, не станет предлагать серьезные отношения. Такой, как Топильский, не станет. У него богатый выбор, незачем стреляться на дуэли.

Однако Топильский удивил.

— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Такая, какая есть — без фальши и наносного блеска. Мне бы очень хотелось узнать вас ближе.

Марина передала Топильскому свой фужер, а меж тем изучала его лицо. Высокий лоб, квадратный подбородок, обычно люди с подобными чертами лица отличаются патологическим упрямством, но называют это целеустремленностью. Чистые голубые глаза, обрамленные по-детски пушистыми ресницами, пухлые губы. Для Марины это были признаки доброго, но капризного нрава.

"Умный, добрый, но упрямый и капризный ребенок, — вывела Марина обобщенный словесный портрет. — Интересно, на сколько я ошибаюсь?"

— А вы мне нравитесь, — сказала Марина. — Причем, исходя из тех же самых параметров.

— В таком случае, нам следует непременно отсюда сбежать, — улыбнулся Топильский и протянул руку Марине. — Как вы относитесь к ночной прогулке по рождественской Москве?

— Только положительно, — ответила Марина и вложила в протянутую руку свою ладонь.

Они стояли на Патриаршем мосту, облокотившись о перила. Чуть поодаль их покой охраняли два телохранителя Топильского. С реки дул легкий, но промозглый ветерок. Марина натянула шарф на подбородок.

— Вам холодно?

— Нет, это, скорее, нервное. Я слишком много пережила за последние дни.

— Хотите об этом поговорить? — в подражание психологам, шутливо спросил Топильский.

— Хочу, — без тени иронии ответила Марина.

Да, ей отчаянно хотелось рассказать ему все: о бандитах, об убийстве, о выпивке с работягами, о том, как она в виде бомжихи ходила по Петербургу, прячась от милиции. Марине очень хотелось увидеть реакцию Топильского. Она понимала, что напрасно делает это, Топильский не подходящий собеседник для подобного разговора, но устоять Марина не смогла. И она начала рассказ.

Топильский слушал, не перебивая, лишь время от времени поворачивался, внимательно изучая лицо Марины, следя за ее губами.

Марина рассказала почти все. Только о своем чувстве к Сергею, об их ночи, она не смогла б рассказать никому — слишком сокровенно. Слишком больно и тяжело. Но Топильский догадался и сам.

— Вы влюбились в вашего рыцаря, — сказал он и немного помолчал, прежде чем продолжить. — А теперь корите себя за это. Напрасно. Вполне нормальное чувство. Попадая в экстремальные ситуации люди зачастую влюбляются в тех, с кем преодолевают препятствия. Это естественно. Но подобные отношения обречены. Как только исчезает опасность, теряется точка соприкосновения. Эти люди уже не могут быть вместе, им начинает казаться, что любовь или забота другого недостаточно сильны. Потому что они влюблялись в супергероя, а в обычной жизни вдруг разглядели, что супергерой чешет пузо, любит поваляться на диване, то есть ведет себя не так, как от него ждут. А всю жизнь геройствовать нельзя.

— Как интересно вы все разложили по полочкам, — проговорила Марина, глядя вниз на покрытую коркой льда воду. — Я думала о том же, но не смогла найти слов, чтобы даже для себя трезво и ясно объяснить произошедшее. Спасибо вам.

Топильский улыбнулся:

— Не за что! Как говорится, приходите еще. А вы молодец, что не поддались, удержались от безумного чувства. Иначе, пришлось бы страдать.

— Да уж, — Марина поежилась.

— Все же вам холодно, — изрек Топильский и, приблизившись, расстегнул свое пальто, укутал полами Марину.

Казалось, от его тела исходил жар. Невольно Марина прижалась к широкой груди, зажмурилась, вдыхая аромат тонкого, волнующего парфюма, а затем подняла голову. Топильский смотрел на нее. И не было в его взгляде ни омута, ни чертиков. Только голубое море спокойствия и уверенности в себе.

Топильский повернул голову и задумчивым взглядом посмотрел куда-то поверх плеча Марины.

— Но есть одно, что вечной красотою

Связует нас с отжившими. Была

Такая ж ночь, и к тихому прибою

Со мной на берег девушка пришла.

— Что? — Марина, как зачарованная, следила за движением его губ.

— Это стихи, Бунин. Замечательно, правда?

— Да…

На миг Марине стало не по себе, легкая дрожь пробежала по телу, поднимая каждый волосок. Тихий спокойный голос, уверенность и романтичность этого человека завораживали, пленяли. Но отчего ж так отчаянно хотелось сопротивляться, вырываться из сладостных пут? Марина отстранилась, чувствуя себе птицей, испуганной и растерянной в накинутых сетях.

"Только не поддаться, только не поддаться!" — беспрестанно мысленно повторяла она.