Книга «Я – АНГЕЛ!». Часть вторая: «Между Сциллой и Харибдой» - Сергей Николаевич Зеленин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ударив кулаком по столу, да так что подпрыгнул и жалобно зазвонил красный золотозвёздный телефон:
— СТОЙТЕ НАСМЕРТЬ!!!
— За каждую заклёпку или гайку — стойте насмерть! Особенно сопротивляйтесь матерчатой ленте — от «Максима» и, его же колёсному станку.
Напоследок, Шпитальный крепко взялся «за репу»:
— Как мне назвать его? Этот пулемёт, в смысле…
— Не знаю, называйте как хотите — это не так важно, — спохватываюсь, — впрочем, могу подсказать: назовите «ППШ».
Увидев немой вопрос, расшифровываю аббревиатуру:
— «Пехотный Пулемёт системы Шпитального». На мой вкус — звучит…
— «Пехотный Пулемёт системы Шпитального»… — как сомнамбула повторил он, — звучит, ещё как звучит!
Наконец, последний вопрос:
— Как с Вами связаться?
— С нами, с ОГПУ — «связываться» не надо… Чревато!
— Я в смысле — как мне выйти на связь?
— Зачем?
— Ну… Мало ли, что…
Делаю страшные глаза:
— Ни в коем случае не ищите выход на наш отдел! Мы сами периодически будем выходить на связь с Вами… В случае же обстоятельств непреодолимого характера, пишите «до востребования» вот по этому адресу.
Пишу на бумажке:
— Запомните, а бумагу сожрите… Оговорился, извиняюсь — сожгите. Но это только в самом крайнем случае — наша «контора» не любит быть в няньках.
Протягиваю на прощанье руку:
— Удачи Вам, товарищ Шпитальный!
— До свидания, товарищ… Ээээ…
— Паулс… Раймонд Паулс.
* * *
Когда без пяти минут всемирно известный конструктор стрелкового оружия вышел, в кабинет прошмыгнула Лиза и, усевшись на колени — впилась мне в губы подобно вышедшей из зимней спячки медицинской пиявке:
— Ты сегодня был как тигр… Мой тигр!
Пришлось расстегнуть ей блузку и, поласкав руками, нежно взяться зубами за чувствительный сосок…
— Ммм… Дааа… — закинув голову назад, простонала она.
После успешно проведённого мероприятия, «псевдотрах» прямо на рабочем месте с собственной секретаршей — это просто неописуемо!
* * *
[1] Для тех, кто интересуется: https://youtu.be/k6WKfr_s24U
Глава 6
Ах, вернисаж, ах вернисаж — какой сюжет, какой пассаж!
Буквально через неделю после перехода поэтического кафе «Стойло Пегаса» под наш с Надеждой Павловной финансовый контроль — мы приступили к следующей, уже задуманной лично мной части плана.
Прежде всего в московские газеты было дано объявление: основоположница «нео-футуризма» Елизавета Молчанова — известная по нашумевшей в прошлом году картине «На Выставку достижений народного хозяйства СССР. 21 век», устраивает в кафе поэтов-имажинистов благотворительную продажу-аукцион своей новой картины. Вся выручка пойдёт на ремонт и реконструкцию этого любимого места отдыха москвичей и гостей столицы.
Должен заметить: со дня основания кафе не ремонтировалось и, стало в натуре — напоминать какую-то конюшню царя Агея, с соответствующим «амбре».
Дамы занимались организационными вопросами, я — пиаром мероприятия.
Лично объехал редакции газет (естественно — не центральных органов печати ВКП(б)!) и, если видел готовность редакции к «взаимопониманию» щедро раздавая денежные знаки журналистам и редакторам — добивался подачи материала в нужном мне формате. Ну а остальные газеты, у редакторов которых я не встретил готовности идти на взаимовыгодное сотрудничество — напечатали статьи об благотворительной акции бесплатно, хотя и не совсем в том формате — в котором хотелось бы.
Но всё равно: пиар — есть пиар, даже вас не хвалят, а ругают!
«Один взбесившийся, искусав всего лишь десяток — заражает бешенством тысячи», — случай в мировой истории не такой уж и редкий, как кому-то кажется.
Я «покусал» редакторов нескольких столичных газет, а они подняли на уши весь «культурный слой» огромного города.
Хотя, так называемые — «благотворительные» билеты на «Вернисаж» стоили безумно дорого даже для нэпманов, всего за три дня они все до одного ушли влёт. Ещё три дня их «свободно» можно было купить у беспризорников-перекупщиков — целую банду из которых, буквально за день сколотил Барон. Наконец, билеты на Вернисаж уже попросту было не достать за любые деньги. Единственное, что мог себе позволить простой московский люд — полюбоваться картиной через уличную витрину, заплатив за контрамарку «всего лишь» полтора рубля.
* * *
Наконец, началось!
Внутри кафе «Стойло Пегаса», уже знакомый нам румынский оркестр разодетый в свежевыстиранные и выглядевшими как новенькие вышиванки — вдохновенно наяривал на своих контрабасах и пел с умилительно-трогательным хуторским произношением:
'- … Ах, вернисаж, ах, вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж.
Вот — зимний вечер, летний зной, а вот — Венеция весной.
Ах, вернисаж, ах вернисаж! Какой портрет, какой пейзаж.
Вот кто-то в профиль и анфас, а я смотрю, смотрю на Вас[1] …'.
Мотивчик, правда, постоянно сбивался на сельско-простонародное:
'— … Ти ж мэне підманула,
Ти ж мэне підвела,
Ти ж мэне молодого
З ума-розуму звэла…'.
Ну, а так — хорошо, очень душевно спели!
Как на свадьбе самого пана Дрякулы — румынского национального героя, который имел обыкновение плохих музыкантов сажать на кол, задрав им сзади подол вышиванки.
Ну, там — торжественная часть, негодующе-ликующие звуки «Интернационала» в исполнении того же оркестра румын, традиционные для времени речи о международном положении СССР и той же солидарности трудящихся, анау-мынау… Думаю, всё это можно спокойно оставить за рамками данного повествования.
Публика купившая билеты на Вернисаж — самая разнокалиберная: преуспевающие нэпманы, коррумпированные — но ещё не пойманные за руку гослужащие, маститые мэтры культуры и даже…
УПС!!!
Достаточно высокопоставленные военные званием от комполка, до… Впрочем, звания лишь в тридцатом году введут, а ныне у товарищей красных командиров лишь должности. Глазам бы своим не поверил — если бы не сам им билеты на Вернисаж, через Мишку впарил.
Увы! «Особо значимых» личностей среди них нет — ни Фрунзе, ни Ворошилова, ни Будённого или хотя бы Бубнова. Это, так сказать — советская военная элита «второго уровня».
Наконец, говорильня закончилась и, переодевшись и приведя себя в порядок, Елизавета Молчанова выходит в битком набитый зал и становится у большой — почти в половину собственного роста картины, покамест завешанной холстом.
Выглядит она сегодня — ну просто потрясно!
Как единый биологический организм, зал — глубоко вздохнул, резко выдохнул и больше уж не дышал — забыв как это делается.
На ней небесного цвета слегка приталенная «пролетарочка» — совсем немножко тесноватая в районе «buste féminin»,
