Книга Росток - Георгий Арсентьевич Кныш

решения... Так? Лимита я еще не исчерпал? Нет. Занимайтесь своим делом.

— Мы люди простые... Мы академий не кончали... — забормотал техник. — Об эффективности нас не спрашивают... Вас много, а я один.

— Оставьте нас в покое, — повысил голосе Душин.

Техник исчез за перегородкой.

— Нахрапом приходится, — вздохнул Душин. — Хотя он прав... Пока я раздумываю, пока осмысливаю, что мне делать, мощная машина простаивает... Вот если бы она работала в раздельном режиме. Если бы имела несколько выносных пультов... Пока я буду размышлять, машина решит две, три, пять других задач. Ни минуты простоя. Хорошо, давай попробуем потянуть за другую ниточку...

Они быстро сделали некоторые поправки в исходной программе, сели за пульт и вскоре, усталые и недовольные, отошли от машины, сигналившей, что решения нет.

— Давай-ка помудрим над этой задачей всем семинаром, — по-заговорщицки прищурился Душин. — Вместе будем бить лбом в стенку.

— И пробьем! — кивнул Григорий.

Душин подозвал стажеров, рассказал им, над чем они безуспешно с Григорием ломают головы.

— У нас тоже нечто подобное случалось, — посасывая пустую трубку, сразу же откликнулся Гнат Чуб. — Зациклились, пока слепыми и глухими были... Потом смикитили... Вы пробовали работать с машиной в режиме диалога? — Чубук трубки уперся в грудь Душину. — Диалог, конечно, условный...

— Понял! — прервал его Душин. — Вы имеете в виду экспериментатора, установку, оснастку. Так? Экспериментатору не удалось определить характеристик процесса, ради выявления которых он начал исследование. Верно? Вывод — усовершенствовать свой инструментарий, изыскать новые способы его применения.

— Все правильно. Ваш процесс — сложная многомерная поверхность. В разных точках у нее разные свойства. Цель? Определить точку, в которой высота этой поверхности над плоскостью меньше всего.

— Кое-что проясняется! — улыбнулся иронично Душин. — Мой инструмент — вычислительная машина и алгоритм. Что можно заменить?

— Конечно, не машину. — Чуб ткнул трубкой в направлении пульта. — Тяжелехонькая! Давайте подстраивать алгоритм. Превратимся в экспериментаторов. Подстроимся к особенностям поверхности, переходя от одной точки к другой...

Григорию стало кое-что проясняться. Значит, так: одна составная часть диалога — это получение информации о процессе. Введенные оператором с пульта управления изменения — другая часть. Непривычно было расчленять единый процесс на составные части. Но ведь эти части были, и не замечать их... Да-да, в разговоре, в диалоге всегда принимает участие минимум два собеседника. Чтобы получить надлежащий ответ, умей правильно спросить. Спросить машину? Именно ее? Придется отбрасывать привычные представления. Ты не будешь видеть ни глаз, ни губ, ни выражения лица собеседника. Вместо них — пульт, клавиши, перфолента. Вот так!

— Хорошо, — кивнул Душин. — Принимаем такую схему... Берем два числа — маленькое и большое. Берем две группы переменных величин... Давайте придумаем им названия. Условные. Ну хотя бы такие. Переменные, которые описывают движение по склону оврага вниз, — назовем быстрыми. Попробуй опуститься медленно, когда ноги сами просятся бежать... А те переменные, что характеризуют движение вдоль, — медленными. В итоге мы получим два подпространства. Потом мы используем два стандартных алгоритма скорейшего спуска — в пространстве быстрых и медленных переменных. Всем понятно?

— Какую схему вычислений изберем? — ткнул трубкой в разложенные бумаги Чуб.

— Вы, наверное, занимались этим раньше? — спросил его Душин. — Чувствуется, что вы не новичок.

— А как же. Занимался, — хохотнул Чуб. — Попали пальцем в небо.

— Не хватило настойчивости или гибкости мышления?

— И того, и другого, — снова хохотнул Чуб.

— Ну хорошо. Давайте так... С помощью одного алгоритма сделаем последовательно десять шагов, потом столько же — с помощью другого. Согласны?

— И что мы получим? — спросил Григорий.

— Опустимся еще ниже, — пошутил Душин.

Сев к пульту, он ввел в предыдущую программу коррективы. Заморгали разноцветные лампочки на панели. И вскоре из табулятора поползла лента, заполненная вычислениями. Душин оторвал ее, привычно посмотрел и, не сдержавшись, хмыкнул себе под нос: «Ишь ты!» Подошел к столу, пригласил стажеров:

— Прошу посмотреть, подумать, сделать выводы.

Первым тишину нарушил Григорий:

— Мы получили характеристику... Ну как бы сказать? Качества алгоритмов. Вернее, их соответствие структуре топографии. Теперь — следующий ход. Очевидно, делая новые двадцать шагов, я должен отдать предпочтение тому алгоритму, с помощью которого достиг наибольшей утраты высоты. Разделив число двадцать на неравные части, мы сделаем большее количество шагов в том подпространстве, где алгоритм наибыстрейшего спуска будет работать быстрее.

— Все согласны? — Душин обвел взглядом стажеров. Не услышав возражений, подал команду: — К машине!

За считанные минуты удалось найти на «местности» впадину значительно более глубокую, чем предусматривали условия задания.

— Вот мы и достигли цели! — воскликнул Чуб.

— Григорий Васильевич, а ты как считаешь? — прищурился Душин. — Достигли? Все условия задания исчерпаны? Можно успокоиться?

Иронический тон Душина насторожил Григория, и он внимательней присмотрелся к вычислениям. Его не удовлетворило то, что две величины из алгоритмов оказались неиспользованными.

— Кажется, это еще не дно оврага. Есть возможность спуститься глубже...

— К пульту! — снова коротко бросил Душин. — Ты заметил, тебе и доводить дело до конца.

Сев за стол, Григорий сосредоточился. Найдя взглядом цифровые и буквенные обозначения, нажал несколько клавишей. Ощутив над ухом горячее, прерывистое дыхание, поднял голову. Увидел напряженное лицо Душина, спросил:

— Что-нибудь не так? Ошибиться не диво — впервые.

— Все верно, — подзадорил его Душин. — Двигайся дальше.

Григорий ввел в задачу две неиспользованные величины и задумался.

— Возле дна склон более крутой, шаги короче. Спуск ускорится. Если я одну из переменных величин буду увеличивать, а другую уменьшать... — Он снова повернулся к Душину.

— Вполне логично! — подхватил тот, скрывая довольную улыбку. — Никогда бы не подумал, что вот так просто человек может войти в новый, до сих пор незнакомый для него стиль мышления. Смелее, Григорий Васильевич!

Представляя в воображении глубокий степной овраг и просматривая новые столбики расчетов, Григорий увидел за ними физическую реальность, отображенную числами. Увидел кривизну склонов и волглую затемненность дна.

— Там, дальше, если мы немного продвинемся вперед, найдем еще одно углубление, — сказал он уверенно.