Книга Александрийское звено - Стив Берри

— Они интересуют и Белый дом. Нашим людям сказали, что ты вмешиваешься в дело Хаддада. Ларри Дейли заявил, что ты для него — заноза в заднице.

— Что ж, ему виднее.

— Тель-Авив не хочет никакого постороннего вмешательства.

Стефани внезапно пожалела о своем решении встретиться с Хизер Диксон, но все-таки спросила:

— Почему это так важно? Объясни мне, и, возможно, я отойду в сторону.

Диксон усмехнулась.

— Детский прием. Неужели на такие еще кто-то покупается?

— Я подумала, что, может, сейчас сработает. — Стефани еще надеялась на то, что их дружба что-то значит. — Между нами с тобой.

Диксон огляделась. По аллее гуляли люди, наслаждаясь погожим днем.

— Все это очень серьезно, Стефани.

— Насколько серьезно?

Диксон завела руку за спину, а когда та снова появилась, в ней был зажат пистолет.

— Вот насколько.

25

Лондон

Увидев пистолет в руке Хаддада, Малоун понял, что его друг решил принять свой последний бой, перестать прятаться, встретиться со своими демонами лицом к лицу.

Хаддад выстрелил первым. Его пуля ударила Еву в грудь и сбила женщину с ног. Из раны хлынула кровь.

В следующий момент послышался хлопок, и из глушителя на стволе пистолета Адама потянулся дымок. Хаддад вскрикнул. Пуля израильтянина, пронзив его сердце, вышла из-под левой лопатки и пробила карту за его спиной, забрызгав ее красными каплями. Ноги палестинца подломились, и старик рухнул на пол.

Пэм пронзительно завизжала.

Малоуну показалось, что из комнаты выкачали воздух. Ему было нечем дышать, сердце колотилось, как зажатая в руках птица.

Он повернул голову к Адаму. Израильтянин опустил пистолет.

— Я пришел, чтобы убить его, — проговорил он. Прежней сердечности в голосе мужчины как не бывало. — Моя миссия окончена. Вы, Малоун, для моего правительства опасности не представляете, хотя и причинили нам кучу неприятностей. Но это была ваша работа. Так что живите.

— Премного вам благодарен.

— Я не убийца. Я — ликвидатор.

— А как быть с ней? — Малоун кивнул на труп Евы.

— Ей я ничем помочь не могу. А вы — ему. — Адам указал стволом пистолета на труп Хаддада. — За ошибки надо платить.

Затем израильтянин повернулся и исчез за дверью. С лестничной площадки донесся звук его шагов.

Пэм словно окаменела, уставившись на тело Хаддада. Рот старика так и остался раскрытым в предсмертном крике. Малоун и Пэм обменялись взглядами, но не произнесли ни слова. Он все прекрасно понимал: Адам был ликвидатором, нанятым суверенным государством для устранения неугодного тому человека. Но это не являлось смягчающим обстоятельством. Эта сволочь все равно оставалась убийцей!

Джордж Хаддад был мертв, и подонок должен за это заплатить!

Темный, как грозовая туча, Малоун поднял с пола пистолет Хаддада и направился к двери.

— Оставайся здесь, — велел он Пэм.

— Что ты намерен делать?

— Убить мерзавца.

Стефани была скорее удивлена, нежели напугана внезапно возникшим в руке подруги пистолетом.

— Видимо, правила изменились, Хизер? — осведомилась она. — Я полагала, что мы союзники.

— Это самое забавное в отношениях между США и Израилем: иногда сам не знаешь, на чьей ты стороне.

— А ты, судя по всему, чувствуешь себя весьма уютно после звонка из Белого дома?

— Я всегда чувствую себя уютно, когда американцы ссорятся друг с другом.

— Ларри Дейли желает заполучить Хаддада, ты это понимаешь? Все это задумано лишь для того, чтобы отвлечь твое внимание, пока наши агенты ищут его.

— В добрый путь! Но о местонахождении Хаддада известно лишь Малоуну и нам.

Стефани не понравилось, как прозвучал голос Хизер Диксон. С этим было пора кончать. С того самого момента, когда она села на лавку, пальцы Стефани лежали на ноге, возле колена, где, скрытое свободными брюками, было закреплено радиоэлектронное устройство экстренного вызова подкрепления.

— Это еще зависит и от того, имеется ли у американской разведки источник в твоем ведомстве.

— Операция проводилась в условиях абсолютной секретности, поэтому я сомневаюсь, что могли быть какие-то утечки. Кроме того, сейчас Хаддад, скорее всего, уже мертв. Наши агенты отправились к нему уже несколько часов назад.

— В чем смысл этого шоу? — спросила Стефани, указав левой рукой на пистолет, который держала Хизер. Ее правая рука, однако, продолжала лежать на ноге возле колена.

— К сожалению, ты стала проблемой для собственного правительства.

— Ха, чтобы решить эту проблему, было бы достаточно отправить меня в отставку!

— Теперь этого уже недостаточно. Насколько мне известно, тебя предупреждали, чтобы ты не ввязывалась в это дело, ты же, наоборот, подняла на ноги всю свою службу. Ты не подчинилась приказу.

— Ларри Дейли мне не начальник.

— Зато его босс — начальник всех начальников.

Стефани поняла: если в мишень превратилась она, то под прицелом может оказаться и Брент Грин, хотя убийство генерального прокурора, конечно, наделает куда больше шума, чем ее смерть. Однако в Белом доме, видимо, рассчитали, что на страницах утренних воскресных газет не будет места для трупов. Ее пальцы приготовились нажать на тревожную кнопку.

— Ты пришла сюда, чтобы выполнить грязную работу за Дейли?

— Точнее будет сказать, что тут наши с ним интересы совпали. Кроме того, нам, израильтянам, нравится, когда Белый дом оказывается перед нами в долгу.

— Собираешься пристрелить меня прямо здесь?

— Я — нет. Это с радостью сделают мои арабские помощники.

— Ты работаешь с арабами? — Такое не умещалось в голове у Стефани.

Диксон покачала головой:

— Потрясающе, Стефани! Тебе удалось то, что на протяжении веков не удавалось сотням политиков — заставить арабов и евреев действовать сообща! В этом деле с нами сотрудничают саудовцы. У нас общая цель, и поэтому все разногласия и проблемы оказались отодвинутыми на задний план. — Диксон пожала плечами. — По крайней мере на некоторое время.

— В том числе и эта проблема: Израиль руками саудовцев убивает американку?

Диксон театрально скривила лицо.

— Разве ты не видишь преимуществ ситуации? Мы находим проблему, они ее устраняют. В выигрыше — все.

— Кроме меня.

— Ты знаешь правила игры. Сегодняшний друг завтра может стать врагом. И наоборот. У Израиля в этом мире мало друзей, угроза исходит отовсюду. Мы делаем то, что должны делать ради выживания.