Книга Закон тени - Джулио Леони

— Мне известно, что на данный момент Святой престол в натянутых отношениях с нашим городом. Но я уже сказал вам, что вопрос, интересующий меня, не имеет никакого отношения к распрям власть имущих. Кроме того, высочайший правитель Флоренции будет чрезвычайно благодарен за все, что вы сможете сообщить.

Тут рыжий снова огляделся.

— Все, что вы расскажете, будет хорошо вознаграждено.

Пико выразительно похлопал по сумке, висящей на поясе. Наблюдая за реакцией аббревиатора, он понял, что попал в точку.

— Входите, не надо нам тут стоять, — преодолев последнюю нерешительность, сказал тот, пропуская юношу вперед.

Они поднялись в жилище чиновника, маленькую комнатку, выходящую прямо на лестничную площадку. В комнатке не было практически ничего, кроме простой кровати и неказистого платяного шкафа. Нищенскую обстановку завершал полный грязной воды тазик для умывания, поставленный на скамеечку под окном. Юноша оглядел комнату, удивленный такой нищетой, а еще более тем, что здесь не было ни одного предмета, связанного с занятием жильца: ни стола, ни перьев, ни бумаги.

Тот, казалось, прочел мысли юноши, потому что сразу напустил на себя опечаленный вид.

— Прошу прощения за более чем скромную обстановку. Вы, конечно, привыкли к роскошным жилищам, ведь дворцы составляют гордость вашего города. В Риме тоже полно богатых домов, — поспешил он признать, — но проводить там свои дни — привилегия либо богатых семей, либо тех, кто близок к понтифику. А мы, бедные служители веры, чиновники низшего звена, довольствуемся малым.

— Я полагал, что у вас блестящее место, да и вознаграждение, соответственно, приличное, — заметил Пико.

— Конечно, мы делаем важную работу для светских контактов Церкви, а порой и для того, что тесно связано с наставлением душ. Наша задача — изложить изящным и ясным языком все послания, которые курия адресует в разные христианские страны. Ни одна страница не попадет к переписчикам, не пройдя нашу редакцию. В прежние времена наш труд пользовался уважением, да и заработок позволял вести достойную жизнь. Но потом… Садитесь, пожалуйста.

Он указал гостю на кровать, а сам устроился на скамеечке.

— Так что же произошло потом?

— А потом Павел Второй во времена преследований закрыл всю контору. Тогда многих из нас обвинили в заговоре против Папы и в покушении на его жизнь!

Рыжий снова опасливо огляделся, словно боялся, как бы понтифик его не услышал.

— Да, я знаю об этой истории, — отозвался Пико. — Тогда арестовали многих римских литераторов и философов.

— Я был очень молод в те времена, моя карьера только начиналась. До высшего звена, то есть до тех, кто работает в непосредственном контакте с кардиналом вице-канцлером, было очень далеко. Скорее всего, меня спасли юный возраст и свойственная ему наивность. Именно наивность, а не невиновность, ибо, если ты попал в лапы инквизиции, виновен ты или нет, значения уже не имеет.

— Инквизиция? При чем тут инквизиция? — удивился Пико. — Ведь речь шла не о политическом заговоре!

Рыжий так отчаянно замотал головой, что от его огненной гривы прошел ветер.

— Инквизиторы были уверены, что речь шла о попытке восстановить языческие культы с помощью дьявольских искусств. И все колдуны будто бы собирались в Риме под видом изучения античности, а сами на своих сборищах пытались заключить союз с Сатаной, чтобы открыть двери Антихристу. Для прикрытия они использовали имена знаменитых философов, например грека Платона, и почитали его учителем более древним, а следовательно, более великим, чем Христос.

Пико внимательно вслушивался в его слова. Рассказ Манетто полностью подтверждался. Более того, наметилось явное совпадение по времени: рукопись попала в руки Козимо как раз тогда, когда в Риме шли аресты аббревиаторов.

— Но о чем вы хотели меня спросить? — прервал его размышления рыжий.

— Мне бы хотелось узнать о человеке, который какое-то время работал в Канцелярии вместе с вами. Я говорю о знаменитом архитекторе Леоне Баттисте Альберти.

— Баттиста, — со вздохом прошептал аббревиатор, словно это имя возбудило в нем далекие воспоминания о чем-то теплом и сердечном. — Да, я его знал. Он принадлежал к нашему кругу чиновников при курии. Несмотря на разницу в возрасте и на его блестящую образованность, я удостоился его дружбы. Он был очень замкнут и никого к себе близко не подпускал… Может, его это и спасло, — покачав головой, прибавил он.

— Спасло? — повторил Пико. — Так, значит, и Альберти могли арестовать?

Аббревиатор поднялся со скамьи, сел рядом с юношей.

— Альберти был чрезвычайно любознательным человеком, интересы которого простирались далеко, равно обогащая его ученость и светом солнца, и тенями того, о чем лучше бы не знать, — загадочно прошептал он.

— Что вы имеете в виду?

— Говорили… Учтите, это всего лишь сплетни, но говорили, что он посещал не самые достойные места и улицы в окрестностях Пантеона были ему хорошо знакомы, особенно по ночам.

— Выражайтесь яснее! Леон Баттиста интересовался черной магией?

Аббревиатор помедлил с ответом.

— Никто не знает наверняка. Но иногда, в редкие минуты откровенности, Леон Баттиста упоминал… что он перенял какие-то знания от греческого ученого, приезжавшего во Флоренцию во время Восточного собора[47]. И еще: якобы какие-то тайны ему открыл один из северных князей, на которого он тогда работал.

Пико лихорадочно размышлял. Он вспомнил слова Марсилио: на Флорентийском соборе, где пытались восстановить отношения между Католической и Православной церковью, Альберти был в свите кардинала Бессарионе. И самое главное, он принимал участие в ученых диспутах, которые организовывал Джемисто Плетоне. Этот философ привез на Запад сочинения Платона и множество халдейских и египетских загадочных текстов, а также рукописи Гермеса Трисмегиста.

Но кто же был этот северный князь?

— Может быть, он намекал на Сиджизмондо Малатеста? — нетерпеливо спросил юноша.

Рыжий кивнул и еще больше понизил голос:

— Да, на вельможу из Римини, отлученного от Церкви. Говорят, тот пытался убить Папу Павла Второго. Но Леон Баттиста отзывался о нем с большим почтением и с удовольствием вспоминал то время, когда возводил его семейную капеллу. Он называл ее своей первой работой, первым знаком.

— Первым знаком?

— Да, он много раз так говорил. Я не знаю, что Альберти имел в виду, но имя этого человека он упоминал часто, ибо благодаря ему познал истину.

Аббревиатор замолчал, а Пико задумался, пытаясь осмыслить только что услышанное.