Книга Опасный джентльмен - Джулия Лэндон

Но когда подали карету, граф уже склонялся к мысли, что напрасно потерял самообладание. Бенедикт — человек слабовольный, у него просто не хватило бы мужества соблазнить невестку. К счастью, утро выдалось солнечным, и уже начали таять свисающие с карниза сосульки. Провожая брата до экипажа, граф отпустил по этому поводу неудачную шутку, но тот не засмеялся. Эдриан вздохнул и провел рукой по волосам.

— Прости мою вчерашнюю грубость. Я очень беспокоился за Лилиану. — Его ложь прозвучала настолько трогательно, что он внутренне поморщился.

Натягивая перчатки, Бенедикт искоса взглянул на него.

— Я уже понял, — холодно сказал он. — Я не в обиде. Мне пора ехать домой — папа, наверное, начал беспокоиться.

Если Арчи еще не хватил удар, поскольку его драгоценный сынок отсутствует почти две недели. Кивнув, Эдриан сделал шаг назад, чтобы брат мог сесть в карету. Бенедикт дал указания своему кучеру и открыл дверцу.

— Бенедикт!

Мужчины обернулись. Из дома выбежала Лилиана, а перед ней, как всегда, с громким лаем неслись проклятые собаки.

— Погодите! Я должна вам кое-что передать! — крикнула она и, приподняв юбки, чтобы их не замочить, устремилась к карете.

Эдриан подумал, что нужно схватить ее прежде, чем она прыгнет в экипаж, но Лилиана резко остановилась перед его братом и протянула ему нотный лист:

— Я наконец закончила. Если вы будете так добры и…

— Лилиана! Это великолепный подарок, дорогая, — с чувством произнес Бенедикт. Она робко улыбнулась:

— Это не подарок. Но я обещала…

— Самый драгоценный из всех. — Он сжал ладонями ее лицо и нежно заглянул в глаза.

Вопиющая наглость! Стиснув зубы, Эдриан отвернулся, чтобы не видеть двух любовников, забывших об элементарных приличиях и о том, где находятся. Возможно, они получают удовольствие, выставляя напоказ свои отношения! Граф снова посмотрел на них, однако Лилиана уже стояла в нескольких шагах от Бенедикта.

— Напиши мне, — бросил Эдриан через плечо и направился к дому.

В холле он еще раз обернулся. Лилиана что-то серьезно говорила его брату, а он смотрел на нее с таким обожанием, что внутри у Эдриана все перевернулось. Неужели он проиграл этому слабаку? Уступил ему не только Парк, но и свою жену? Это уж слишком, а он не из тех, кто молча сносит оскорбления.

— Пусть леди Олбрайт зайдет после отъезда моего брата ко мне в кабинет, — процедил граф Бертраму, явившемуся на зов.

Бесконечные минуты ожидания Эдриан провел между гневом и раскаянием. Ладно! Он украл у них счастье, но теперь уже ничего не изменишь, и будь он проклят, если позволит им делать из него дурака!

Прошло добрых четверть часа, прежде чем она удостоила его своим присутствием. Захлопнув дверь, он с такой яростью воззрился на жену, что она невольно отступила назад; в ее взгляде были удивление и страх. Но поскольку Эдриан начал снова мерить шагами комнату, то не видел этих глаз, которые сводили его с ума. Лилиана молча ждала, уставившись в пол.

Через несколько минут он все же заставил себя остановиться и повернулся к ней.

— Итак, мадам. Из нашего положения нет выхода: мы женаты, поэтому вы ничего не сможете предпринять, чтобы это изменить.

Лилиана вздрогнула. Ее губы беззвучно двигались, словно она что-то говорила, но темные ресницы были опущены.

— Я знаю, этот брак нам обоим не доставляет удовольствия. — Эдриан на секунду умолк, сам удивившись сказанному. — Но мы, повторяю, женаты, и я просил бы вас помнить об этом. Напряженное молчание.

— Я не ослышалась? — хрипло спросила Лилиана. Она наконец подняла глаза, и в них полыхала такая ярость, что Эдриан содрогнулся. — Вы просите, чтобы помнила я?! Должно быть, вы потеряли рассудок?

— Наоборот, мадам, я его обрел. А рассудок я потерял, когда позволил вам и моему брату делать из меня дурака! Но потом я осознал, что буду полным идиотом, если не положу конец вашим нежным играм, которые несколько затянулись.

Лилиана сжала кулаки, и он был уверен, что сейчас она его ударит.

— На что вы намекаете?

— Я не намекаю, Лилиана, а приказываю вам больше не привлекать к себе его внимание. Как бы там ни было, вы моя жена, поэтому не делайте из меня идиота в моем собственном доме!

— Не могу поверить своим ушам! — крикнула она и, повернувшись к камину, закрыла лицо руками. — Господи, как только я могла подумать, что брак с вами будет раем? Это не вы потеряли рассудок, а я, когда приняла ваше предложение!

— Ваше негодование почти убедительно, — насмешливо произнес Эдриан. — Но, повторяю, вам не удастся сделать из меня идиота. Думаете, я не знаю… не видел, что вы влюблены друг в друга?

Ошеломленная, Лилиана потеряла дар речи.

— Мне жаль вас, Эдриан, — наконец тихо сказала она. — Вы лишены сострадания, поэтому не можете ни понять, ни принять дружбы между братом и своей женой. Мои действия представляются вашему искаженному мозгу ужасными, зато вы принимаете как должное собственные веселые проделки в Лондоне или Бог знает где еще…

— Черт побери! Опять Лондон! Этот вздор…

— Это не вздор. Вы мне изменяете! Если бы вы дали себе труд вспомнить о моем существовании, то не обходились бы со мной таким образом, что я уже не знаю, кто я: ваша жена или одна из служанок в вашем доме. Вы даже не считаете нужным разговаривать со мной, а если делаете это, то подчеркнуто снисходительно и без малейшего интереса. Что же касается вашей страсти… Вы просто используете меня в качестве сосуда для семени, а потом еще обвиняете в любовной интриге с вашим братом! Он по крайней мере любезен со мной, на что вы явно не способны. Так почему я не должна предпочитать его общество, Эдриан? Господи, мне следовало выйти за Бенедикта! — крикнула она и тут же прикрыла рот ладонью.

Эдриан вздрогнул, как будто здесь стоял Арчи, сравнивая его с братом и перечисляя все его прегрешения. Но многолетняя привычка скрывать боль унижения не подвела и теперь.

— Да, вам нужно было выйти за Бенедикта, — с кривой улыбкой пробормотал он.

— Я… я не то имела в виду, — смутилась Лилиана. — Это неправда!

— Разве? — Граф равнодушно пожал плечами.

— Это неправда! — настойчиво повторила она. — Я могу сомневаться в чем угодно, только не в этом. Он просто любезен со мной, Эдриан, вот и все.

— Говорите, что вам угодно… «дорогая», — передразнил он брата, — но это же очевидно. И ради Бога, не спорьте со мной. Вы больше не станете привлекать его внимание. Понятно?

— Я не привлекаю его внимание!

— Неужели? А ноты? — с издевкой напомнил он.

— Ноты были не… — Голос у Лилианы сорвался от возмущения. — А зачем, собственно, я пытаюсь вам объяснить? Вы зверь!

— Возможно. У меня есть хорошие и дурные качества, но, уверяю, глупость в их число не входит. Пользуйтесь моим богатством, именем, титулом, домом, но оставьте в покое моего жеребца и моего брата. Вы поняли меня?