Книга Моя Лоботомия - Чарльз Флеминг, Говард Далли

и сообщить мне, если что-то неприятное случится.”

В течение следующих нескольких месяцев “туман” продолжался, и моя мачеха продолжала раздражаться на меня. Я не уверен, почему. Даже записи Фримена, кажется, указывают на то, что я стал легче с ней обходиться.

“Миссис Далли пришла с Говардом, и он, кажется, вырос еще на дюйм”, - написал Фримен 4 февраля 1961 года.

Он сидит тихо, ухмыляется большую часть времени и ничего не предпринимает. Иногда, когда ему задают прямой вопрос, он отвечает: “Я не знаю”. У него что-то случилось с колесом велосипеда, поэтому он не мог на нем кататься, и он в основном остается дома, играет в баскетбол на улице и достаточно хорошо развлекает себя, пока другие мальчики не вернутся, и не ссорится с ними так часто. Это немного тяжело для миссис Далли, которая должна быть всегда рядом, но мистер Далли кажется довольно легко относится к этому. Миссис Далли не выказывает особого недовольства, и Говард тоже, но потребуется некоторое время, чтобы семья больше приняла Говарда. В настоящее время они склонны называть его ленивым, глупым, дурачком и тому подобное, но Говард кажется довольно спокойным, и не кажется расстроенным подобными вещами. Он не уходит и не замыкается на себе. Он хорошо спит и хорошо ест, хотя его манеры за столом оставляют желать лучшего.

Моя память все еще была неустойчивой, и я не помню очень многое из этого периода. Я знал, что мой велосипед был для меня важен, потому что мой велосипед означал мою свободу. Я, должно быть, починил его, и мне разрешили кататься практически куда я захотел. Я мог взять велосипед и проехаться в гору, и быть вне дома на полдня, никто не спрашивал, где я был. Когда меня не было, никого не было вокруг, чтобы говорить мне, что делать, или называть меня ленивым, глупым, дурачком или чем-то еще. Я помню, что часто делал длинные, долгие прогулки.

Я не знаю, оценивала ли Лу эти перемены так же, как я. Но теперь, когда у меня была операция, она, казалось, была еще более разочарована своей неспособностью сделать из меня того мальчика, каким она хотела, чтобы я был.

“Говард выводит свою мачеху из себя”, - написал Фримен через месяц.

Но я замечаю большое улучшение. Он стал гораздо более открытым; он лучше пишет и рисует, более отзывчив, улыбается и, по словам его отца, дома он действительно стал причинять меньше проблем, чем раньше. Тем не менее, миссис Далли говорит, что ей приходится проводить все свое время, чтобы отделить Говарда от других мальчиков, так как его поведение с ними крайне затруднено. Есть планы найти приемный дом для Говарда; это может быть с семьей Блэков, так как мистер Блэк довольно устойчивый человек, хотя его жена неустойчивая личность. Я думаю, что Говард сможет выдержать это, при условии, что у него будет своя комната, но это может стать проблемой. Я позвонил в службу семейных услуг в Пало-Альто, и они направили меня в департамент социального обеспечения в Сан-Хосе… Очевидно, миссис Далли нуждается в отдыхе.

Моя память начала возвращаться ко мне весной. Это был 1961 год. Я помню музыку на радио. Я мог слышать, как Бен И Кинг пел “Stand by Me“, а также Дайон пел “The Wanderer” и “Run-around Sue“. Была грустная песня Дела Шеннона “Runaway” и печальная “Daddy’s Home” от Шепа и Лаймлайтс. Это было отличное время для музыки. Рэй Чарльз исполнял “Hit the Road Jack“, а Рики Нельсон, один из моих любимых певцов, пел “Hello Mary Lou“.

Но дома продолжалось давление. В апреле Лу нашла способ выгнать меня из дома.

Она нашла дом для меня у семьи Макгро. Миссис Макгро была старой женщиной с рыжими волосами и очками, которая управляла домом для детей. Она жила на Саншайн Драйв в Лос-Альтосе, всего около десяти кварталов от моего дома. Ее муж был пухлым, тихим парнем, который работал на почте.

Мне там понравилось. У Макгро было два сына, Дэнни и Томми. Они были примерно одиннадцати и двенадцати лет, и мы вместе хорошо проводили время. Они ходили в школу, а я — нет. Домашний учитель по имени миссис Ван Хорн приходила, чтобы преподавать мне пару часов в день. Также у Миссис Макгро были две маленькие девочки дошкольного возраста, которые приходили к ней на дневной уход.

Казалось, что и моя семья оценила такой порядок вещей. Доктор Фримен случайно встретился с моим отцом однажды днем в мае в магазине Уайтклифф, вероятно, когда мой отец упаковывал свои продукты. Фримен записал, что “семья нашла пять недель мира”.

Они, должно быть, наслаждались этим миром. Я остался у миссис Макгро на несколько месяцев. Я мог бы остаться там дольше, но возникло несколько проблем с этим договором.

Первой была финансовая проблема. Довольно дорого стоило содержать ребенка в частном доме (я узнал позже, что миссис Макгро брала шесть долларов в день за мою опеку). Мои родители не хотели тратить деньги, или не могли себе позволить это.

Вторая проблема была связана с гордостью моего отца. Его беспокоило, что я не создавал проблем своим поведением, когда я жил у миссис Макгро или когда я был с дядей Орвиллом. Он не хотел признавать, что кто-то другой мог бы воспитать его ребенка лучше, чем он сам. Он был упрям и самодостаточен. Он не мог принять того, что другой человек или семья могли бы справиться с этим лучше, чем он.

Они пытались поместить меня в государственную психиатрическую больницу. По их просьбе, Фримен написал письмо суперинтенданту государственной психиатрической больницы в Напе в марте, просив его принять меня в качестве постоянного пациента. “Говард Далли теперь 12-летний шизофреник с четырехлетним стажем”, - говорилось в письме, “его поведение улучшилось на месяц или около того после трансорбитальной лоботомии, выполненной мной 16 декабря 1960 года, но он переживает период эха, и его мачеха не может вынести его поведение. Кажется, что нет приемных семей, доступных для него.”

Напа была готова подыграть. Суперинтендант написал обратно Фримену и попросил его привести мою семью на оценку позже в том же месяце.

Я не помню, как я шел на обследование, но я должен был пойти. Врачи через некоторое время сообщили, что я не подходил для проживания в Напской психиатрической больнице.

“Мы не нашли у него психоза”, - написал суперинтендант Фримену. “Он не подходит для госпитализации.”

Фримен предложил моей семье попытаться