Книга Экстрасенс разбушевался - Анатолий Дроздов

– Хорошо, – вздохнул он. – Сколько пациентов вы готовы принять?

– Десять человек в неделю. Лучше одной группой. День недели, время и прочие подробности согласуйте с управляющим. Вы с ним уже знакомы.

– Вы деловой человек, мистер Родригес, – сказал американец, вставая. – Говорят, что вы русский, более того, из СССР. Это так?

– Да.

– А хватка, как у американца. Жаль, что не хотите переехать в США. Вы бы сделали блестящую карьеру. Если передумаете, сообщите.

– Как только, так сразу, – пообещал я.

Не знаю, как понял это гость, но расстались мы довольные друг другом. Но еще более довольным выглядел Диего.

– Сто тысяч долларов в неделю! – восхитился, услыхав о разговоре. – Я беру свои слова обратно. Вы отличный бизнесмен, сеньор!

А еще гоню замечательный самогон. Шутка…

Первая партия из США прибыла через неделю. Проблем с ними не возникло. Чего не отнимешь у американских врачей, так профессионализма. Сказали, чтоб пациенты до 18 лет, таких и привезли. Предупредили: с сохранившимся зрением от двух процентов, значит, полностью слепых не будет. Не то были прецеденты. Неприятно говорить матери, что ее ребенку не поможешь. Она ведь так надеялась! Аргентинцы в этом отношении похожи на нас.

Но все это произошло позже. Перед этим случилось происшествие, едва не погубившее мои планы, да и меня лично…

* * *

Серхио позвонил вечером. Я как раз разобрался с последним пациентом.

– Михаил Иванович! – в голосе помощника президента слышалась паника. – Вам приходилось исцелять инсульт?

– Нет, – ответил я, – но могу попытаться. Результат зависит от сложности случая и состояния пациента.

– Все сложно и плохо, – выдохнул он. – Но попробуйте. Другого не остается. Утопающий за соломинку хватается, как говорят у русских. Приезжайте как можно скорее. Военно-морской госпиталь, район Кабаллито. Я встречу у входа.

– Еду! – ответил я и положил трубку. К счастью, Алонсо нашелся у гаража, где мыл машину. А ведь мог уйти – рабочий день у него кончился. Я и сам могу сесть за руль, но Буэнос-Айрес знаю плохо.

– Гони! – приказал я, запрыгнув в салон. – Военно-морской госпиталь.

«Линкольн», рыкнув мотором, сорвался с места. Гнал Алонсо от души – любит это дело. И машина позволяет. «Кадиллак» я сдал, уезжая из отеля, арендовав взамен автомобиль поскромнее. Но это с виду. Мотор у «Линкольна» мощный, управляемость выше похвал. Я как-то попробовал прокатиться за рулем и остался в восторге. Жаль времени нет отвести душу и погонять вволю.

К госпиталю мы подкатили через двадцать минут. А ничего себе здание моряки отгрохали, модерновое. Оставив Алонсо разбираться с полицией – по пути, мы нарушили все возможные правила дорожного движения, я направился к входу. Серхио ждал у дверей.

– Наконец-то! – обрадовался моему появлению. – Раньше не мог?

– Мой водитель сейчас разбирается с полицией, – указал я за спину. – Летели со всей скоростью, в том числе на красный свет.

– Забудьте про полицию! – махнул он рукой. – Идем. Скорее!

Быстрым шагом мы пересекли холл, вошли в лифт, поднялись на пятый этаж и заспешили по широкому коридору. Возле одной из палат толпились люди. Кто-то в белом халате, кто-то без него. Некоторые в военных мундирах. Погоны, аксельбанты, встревоженные лица.

Серхио что-то сказал по-испански, все уставились на меня. Выражение лиц скептическое. Наконец, кто-то из чинов кивнул, люди расступились и пропустили нас к дверям. Подскочившая женщина забрала наши плащи и помогла надеть белые халаты. Серхио толкнул дверь, и мы вошли.

Еще в коридоре я понял, к кому меня пригласили. Не ошибся. Президент лежал на кровати, весь опутанный проводами. Из угла рта торчит трубка, уходящая к аппарату на стойке. Искусственная вентиляция легких. Хреновые дела. Я привычно просканировал пациента. Плохо. Сердце едва бьется. Менем на грани между жизнью и смертью.

У кровати пациента дежурил мужчина средних лет в медицинском облачении. Наше появление он встретил удивленным возгласом. Серхио что-то быстро сказал. В ответ врач разразился возмущенной тирадой, которую сопровождал энергичной жестикуляцией.

– Говорит, что не подпустит вас к пациенту, – перевел Серхио. – Не верит в целителей.

– Он даст гарантию, что вылечит президента? – спросил я.

Серхио перевел. Врач как-то сразу увял и пробормотал нечто мало разборчивое.

– Гарантии не дает, – перевел Серхио.

– Тогда пусть не мешает.

Я подошел к умывальнику в углу, быстро ополоснул руки и вытер их висевшим здесь же полотенцем. Подошел к Менему, по пути бесцеремонно отодвинув медика плечом. Положил президенту руку на темя. Что у нас? Тромб. Небольшой, но наглухо закупоривший сосуд. Тот лопнул, выбросив в мозг порцию крови. Образовалась гематома. Не сказать, чтоб большая, но достаточно, чтобы вогнать президента в кому. То, что он до сих пор жив – чудо. Помогла бы срочная операция, но ее почему-то не сделали. То ли нет высококвалифицированного нейрохирурга под рукой, то ли тот не решился. Оперировать на открытом мозге рискованно даже в моем времени. Ладно, это лирика. Время работать.

Я решил начать с сосуда. Главное – восстановить кровообращение, с гематомой разберемся потом. Восстанавливаем целостность артерии, разжижаем тромб. Это оказалось непривычно сложно, ну, так никогда не занимался. Шаг за шагом, не спеша, я двигался по намеченному пути, пока, наконец, кровь не заструилась по восстановленному сосуду. Половина дела сделана.

Президент внезапно закашлялся и открыл глаза. Завозился на кровати.

– Сеньор президент! – подскочил врач.

– Уберите ему трубку из трахеи! – приказал я. – Пациент способен дышать сам.

Подбежавший Серхио перевел, хотя врач и сам понял. Осторожно снял интубирование. Менем что-то тихо прошептал. Врач наклонился к нему, и ответил.

– Говорит, что у него инсульт, потому не нужно шевелиться, – перевел Серхио.

– Скажите, что я не закончил. Сосуд восстановил, тромб растворил, но нужно убрать гематому.

Серхио перевел. Врач выпрямился и что-то изумленно спросил.

– Спрашивает: неужели такое возможно?

– А он что, не видит? – буркнул я. – Пусть отойдет и не мешает.

С гематомой повозился. Можно было спихнуть на врачей – главное сделано, но сверлить президенту череп… Я постепенно разжижал сгусток, стимулируя окружавшие его ткани впитывать жидкость. Кажется, все. Я убрал затекшую руку с головы президента и поймал его взгляд.

– Грасиас, – прошептали бледные губы.

– Поправляйтесь, сеньор президент! – сказал я по-испански. Эту фразу знаю. – А сейчас вам нужно поспать, – добавил по-русски.

Подскочивший Серхио перевел. Менем смежил веки.