Книга Опомнись, Филомена! - Татьяна Коростышевская

– Он притащит на причал орган? Представь, гондола с моей занозой медленно плывет по грязному каналу, над которым разносится органный вой, а на берегу Лукрецио мельтешит руками и ногами, как огромный паук-кровосос, нажимая на рычаги.

– По рассказам, князь предпочитает виолу либо мавританскую гитару.

– Ну вот зачем мне это знать? – поморщился дож. – Ты только что испортил мне замечательное видение.

– Может, ухаживания князя старомодны, но проверены временем.

– Вот и посмотрим, что выберет Филомена. Трухлявые рулады или торговый флот да Риальто. Даже я предпочел бы последнее. Кстати, герцог Альмадива сокрушался, что губернатор островов Треугольника покинул свой пост?

– Умер. Ему было за восемьдесят, так что смерть естественна.

– Подготовь указ. Мы даруем Эдуардо да Риальто должность губернатора.

– Чезаре! Это мелко.

– Хочешь погубернаторствовать лично?

– Подготовлю, – вздохнул синьор Копальди. – Но, если позволишь совет, брось свои выкрутасы и начни ухаживать за донной Филоменой.

Муэрто не слушал, он отхлебнул вина и зажмурился, как хитрый кот:

– Меня раздирает любопытство. Артуро, ну что у нее за дела?

– Спроси у нее сам! Догаресса уважает протокол и не посмеет увиливать.

– Камзол, – Чезаре поднялся с кресла, – нормальную одежду. И пойдем поищем нашу супругу. Наш крупный опыт вполне может пригодиться в ее маленьких начинаниях.

– Донна догаресса отошла ко сну, – сообщила мужчинам синьорина да Риальто, встреченная в коридоре.

Под мышкой сдобная блондинка несла рулон каких-то бумаг. Две горничные, что сопровождали ее, покачивались под весом гроссбухов.

– Куда направляетесь вы, донна Маура?

– В кабинет. – Подбородок блондинки указал на дверь дальше по коридору. – Этим помещением давно не пользовались, и синьор Пассерото выделил его для нужд донны догарессы.

Артуро собирался попрощаться, но дож прошел вперед, в кабинет. Комнатка была небольшой, с лакированной ореховой мебелью и пустыми полками высоких шкафов.

– Сюда. – Чезаре кивнул на стол. – Кладите, я посмотрю, что за информацию велела вам отыскать донна Филомена, отправившись сама в постель.

Маура пожала плечами:

– Никаких тайн. Здесь, – она положила рулон, – протоколы заседаний Малого Мусорного Совета. Донна догаресса желает как можно быстрее в него войти. На правах совещательных, разумеется.

Дож просмотрел списки членов Совета.

– Забавно, но в нем уже состоит князь Мадичи.

– Не думаю, что причина желания Филомены кроется в этом. И подозреваю, что за прошедшие столетия его сиятельство становился членом сотен малых и больших советов.

– А книги?

Горничные расставляли гроссбухи в шкафу, ответила Маура:

– Это записи о мусорном налоге за последние пятнадцать лет.

Артуро посмотрел на тишайшего. Тот злился, не напоказ, а вполне по-настоящему. Фрейлина этого не замечала, она продолжала деловито объяснять:

– Филомена хочет выяснить, с какой регулярностью и по каким причинам городской мусорный налог повышался до сегодняшнего дня. Донна догаресса, ваша серенити, подходит ко всему, что делает, с основательностью, она хочет быть готова к первому заседанию.

– На когда оно назначено?

– Через четыре дня, в полдень, в малой зале советов северного крыла.

– Постараюсь на нем присутствовать. – Дож кивнул Артуро. – Запиши, и пусть там будет пара-тройка юристов. Желаю вам плодотворной работы, дорогая синьорина да Риальто.

– Куда теперь? – спросил синьор Копальди в коридоре.

– Как куда? – делано удивился Чезаре. – Наша супруга ждет нас в постели! Разумеется, мы с тобой, дружище пойдем в город и, скрывшись под масками, хорошенько отпразднуем мои четверть и четверть четверти.

– А Филомена?

– Наша мусорная догаресса? – Чезаре пожал плечами и, насвистывая, зашагал к тайному ходу, через который они часто выбирались из дворца. – Ее ждет одинокая ночь.

* * *

Синьору капитаншу я нашла в ее покоях и передала приказ директрисы.

– Донна догаресса, – лебезила учительница, – какая честь для нас, что вы решили продолжить постигать науки.

Мне стало неприятно. Синьору Ванессо до сего дня я считала прямой, как мачта, матроной, правдорубкой и отважной воительницей.

– Пустое, – пробормотала я, покраснев.

– Именно это ты ожидала от меня услышать?

– Простите?

Тон собеседницы изменился, к чему я готова не была.

– Филомена Саламандер-Арденте! Хитрая штучка, любимица начальства, думаешь, теперь все здесь будут пресмыкаться перед тобой?

Мой облегченный выдох и широкая улыбка стали ответом.

– Драгоценная синьора Ванессо! – Я всплеснула руками. – Вы меня испугали. Разумеется, мне бы хотелось, чтоб отношение ко мне осталось прежним. Никаких послаблений, строгость и еще раз строгость.

Чикко ударила хвостиком, привлекая внимание к своей персоне.

– Какая прелесть, – умилилась командирша.

И разговор моментально сместился на тему, не имеющую отношения ни к школе, ни к моему нескромному поведению в ней.

В класс я не пошла, ждала окончания урока в коридоре. Поэтому смогла лично наблюдать, как один из слуг прикрепил к доске объявлений лист бумаги, и прочесть его без помех. Экзамен назначили на дату выпуска. Литературу и математику предписывалось сдавать письменно, сочинения, признанные лучшими строгой комиссией, ученицы зачтут вслух перед публикой в главной зале. И уже после выступления коллегия, составленная из почетных гостей, под председательством… так-так… тишайшего дожа Муэрто, выберет победительницу. После обеда – музыкальный концерт. Комиссия, Чезаре, сценарий повторяет литературу. Вечер – танцы. Групповые, сольные, парные. Первое место присуждается общим голосованием. Где же астрономия? Ее в перечне экзаменов не оказалось.

Меня это немного опечалило. В астрономии мне соперниц нет. Математику я, предположим, сдам без труда. А вот дисциплины, относящиеся к искусству… Эх!

Школьный колокол возвестил окончание урока. Из класса никто не выходил. Я вздохнула, расправила плечи и, толкнув дверь, переступила порог.

– Донна Филомена, – сказала Карла звонко. – Догаресса Аквадораты.

И двадцать синьорин присели передо мною в глубоких реверансах. Маэстро Калявани склонился в старомодном поклоне.

Мой взгляд перебегал с лица на лицо. Зависть, неодобрение, восторг. Серая мышь Раффаэле в строгом, похожем на монашеский наряде. Правая рука приподнята на уровень плеча, палец украшает огромный алмазный перстень.