Книга Если я исчезну - Элиза Джейн Брейзер

Мое сердце остановилось. Шея вспотела. Мне кажется, что меня поймали с поличным. Я окидываю взглядом ранчо, чувствуя, что за мной наблюдают.

– Здесь что-то есть, – надтреснутым голосом обращаюсь я в пустоту.

Ребенок. В кустах лежит ребенок.

Я приседаю на колени. Меня тошнит. Вдруг в голове вспыхивает: «Не оставляй свою ДНК!» Я оборачиваю руку рубашкой и раздвигаю ветки ежевики, чтобы рассмотреть тело, лежащее в их тени.

Это кукла. Всего лишь кукла. Подсознательно я об этом догадывалась. Но я также помню много, слишком много эпизодов, в которых настоящие трупы описывались, как «я думала, что это манекен. Я думала, кровь – пролитое красное вино».

Я знаю, что мне лучше не трогать куклу, но все равно вытаскиваю ее той рукой, которая все еще обернута рубашкой. Из-под потревоженных кустов начинает нести сильным запахом гниения, и я отшатываюсь. Кукла падает мне на колени. На груди у нее колотые раны, на щеке царапины. Мне вспоминается «Убийство безымянной № 1» и мерещится, что это именно я нашла тело, о котором ты рассказывала мне в том эпизоде. И на долю секунды то происшествие – не просто реальное, но еще и происходит здесь, сейчас, со мной. А потом и все истории, о которых ты рассказывала, оказываются не просто реально случившимися, но еще и имеющими отношение к этому ранчо, к тебе. И ко мне.

У нас была детская; это было хуже всего. Детская комната с желтыми, как стены твоего домика, стенами. Я много раз переставляла мебель. Пыталась делать ремонт, переделать ее в офис, в котором никто не работал, или в комнату для гостей, в которой никто не спал. Но на самом деле это была просто пустая комната. Желтая и пустая, как твой дом.

И вот я сижу одна, на земле, с куклой в руках. Кто здесь сумасшедшая? Кто сходит с ума?

На подходе к главному дому я слышу шум вечеринки и думаю, что мне послышалось. Твоя мать всех ненавидит. Кого ей приглашать? Я оставила куклу прислоненной к стене оранжереи. Мне было не по себе оставлять ее там, но в то же время не особо хотелось брать ее с собой в дом.

Подойдя к главному дому, я вижу еще один большой черный грузовик, припаркованный снаружи. В этом городе все ездят на грузовиках? У черного хода я замечаю группу людей, которые, следуя указаниям твоей матери, входят и выходят. Джеда я не вижу. Зато вижу двух старушек из церкви. Уютно устроившись и скрестив босые ноги, они сидят в садовых креслах и о чем-то болтают, а над их головами кружатся мошки. Обе твои племянницы, одетые в длинные юбки, разносят тарелки и чашки с узорами в стиле кантри. Они бросают на меня быстрый взгляд, а потом сразу же отводят глаза. Твой брат здесь.

Я захожу в дом, чтобы посмотреть, нужна ли моя помощь. На столе стоят тарелки с дымящейся органической едой. Еда ярче тарелок и пахнет землей и крапивой. Над ними уже вовсю колдует твоя мать.

– Я могу чем-нибудь помочь?

Она взмахивает кухонным полотенцем.

– Джед уже пришел?

– Я его не видела.

В углу твой брат помогает твоему отцу с компьютером.

– Тебе не нужно вводить пароль, – говорит он. – Он уже сохранен.

– Я не хочу, чтобы он сохранялся. – Твой отец хватает мышку.

– Они все сохранены, потому что ты постоянно их забываешь.

– Нет! Как вы их рассохраните?

– Папа, перестань. Я не могу постоянно сбрасывать их. Поверь мне, никто не хочет заходить в твой аккаунт Prime.

– Вот так они тебя и ловят! – Он стучит по компьютеру. – Оглянуться не успеешь, а кто-то уже покупает билеты на Арубу на твои деньги!

– Папа, пожалуйста, замолчи.

Твоя мать сказала мне, что у них нет Wi-Fi. Она явно не хочет, чтобы я им пользовалась. Любопытно, пользовалась ли им ты? Мне с трудом представляется, что ты вела бы свой подкаст отсюда, из гостиной своих родителей, но я все равно хочу полазить в их компьютере.

– У вас есть интернет, – говорю я твоей матери.

– Только для работы, – огрызается она. – Нам не нравится, что вы, молодежь, залазите туда и все портите.

– Но если я…

– Эмметт, Гомер! – Твоя мать снова взмахивает полотенцем, разгоняя жар. – Пора садиться за ужин. Где Джед?

Я хочу продолжить расспросы, но какой в этом смысл? Я не могу искать тебя при таком столпотворении. Мне нужно вернуться, когда все разойдутся.

– Привет еще раз. – У моего локтя появляется Клементина. Я удивленно отстраняюсь, но потом вспоминаю, что она есть в твоем списке.

– Где Джед? – снова спрашивает твоя мать, но непонятно, к кому она обращается.

– По-моему, я видела, как он спускался. – Клементина улыбается до ушей. – Он смотрел на уток.

– Смотрел на уток? Он с ума сошел? – У меня в голове возникает картинка: я выкапываю куклу из зарослей ежевики. Может, с ума сошел не только Джед? – Я же сказала – ровно полшестого. Разве я не сказала – полшестого? – Опять же, непонятно, с кем она разговаривает. Мы с Клэм вдвоем недоуменно обводим взглядом комнату.

– Почему бы нам не начать выносить еду? Я уверена, что он будет здесь как раз к молитве, – весело говорит Клэм.

Состроив кислую мину, твоя мать шипит:

– Ну, да ладно, как бы там ни было. – Затем она обращается к твоему отцу: – Оставь компьютер и помоги мне!

Я беру блюдо с пюре. Клементина благодарно улыбается:

– Знаешь, моя просьба, чтобы ты пришла в мой класс, еще остается в силе.

– С удовольствием.

Она поражена столь внезапной перемене.

– О, хорошо, отлично, – произносит она, а я спрашиваю себя, не относится ли она к тем людям, которые что-то предлагают только из вежливости. – Как насчет пятницы?

Хм, очевидно, я ошиблась насчет нее.

– Мне нужно будет уточнить у Эдди. – Внутри у меня все сжимается.

Твоя мать никогда на это не согласится; она не хочет, чтобы я уходила. Но мне не нужно ее разрешение. Мне не нужно ничье разрешение. Ах, как мне хотелось бы не напоминать себе об этом каждый раз, когда я делаю что-то, что не нравится кому-то другому.

– Я могу спросить у нее, – предлагает Клементина, и мне хочется ее обнять. Она знает, что я боюсь, и помогает мне. К нам присоединяются ее дочери.

– Аша и Ая надеялись, что ты будешь здесь, – говорит она, словно они одно целое. – Мы говорили о тебе всю неделю.

Не знаю, как такое может быть. Они меня почти не знают. Сомневаюсь, что они знают достаточно даже для разговора на один день, не говоря уже о неделе. Но я также понимаю, что в этих краях самые мелкие вещи можно преувеличивать и превращать в навязчивую идею.

– Где ты взяла эту рубашку? – спрашивает Ая.

– У твоей бабушки.

– Я же говорила, – захихикала Аша и высунула язык.