Книга Возлюбленная герцога - Сара Маклейн

– Мы пришли, чтобы поговорить о наличке.

Его охватило холодное, неприятное удивление, и он выпрямился, оглянувшись на своего громадного брата – самого красивого мужчину, какого когда-либо видел Лондон, несмотря на его кличку, – затем опустил взгляд на стол красного дерева, который называли своей собственностью поколения герцогов. Он знал, что если провести рукой по совершенно гладким древесным волокнам, наткнешься на большой темный сучок, который не удалось спрятать под слоем лака. Глядя на сучок, спросил:

– О какой наличке?

– О какой наличке, – с презрением передразнил Дьявол. – Ты знаешь, о какой. О ящике с монетами, который ты прислал, чтобы купить себе прощение в Гардене. Не каждый день на нашем складе появляются десять тысяч фунтов.

Эван резко вскинул голову.

– Я не посылал их на склад.

Янтарные глаза сверкнули.

– Нет никакой разницы, куда ты послал их, братец. Если в Гардене появляются такие деньги, они обязательно окажутся у нас на складе.

Эван стиснул зубы.

– Они не для вас.

Дьявол оскорбился:

– Ты думаешь, мы возьмем твои иудины деньги?

«Иудины деньги».

Он постарался не обращать внимания ни на эти слова, ни на дыру, которую они пробурили в нем.

– Я думаю, десяти тысяч фунтов достаточно, чтобы соблазнить порядочных людей на дурные поступки.

Зверь негромко выругался.

– Мы за одно это должны его закопать.

Дьявол прищурился.

– К сведению, герцог, мы богаты, как короли. Да что там, скажем, Зверь владеет половиной Беркли-сквер. Нам не нужны твои деньги. И даже если бы их не запятнало прошлое, мы бы их не взяли.

– Отлично, потому что они предназначены не вам.

– Нет. Парням, которых ты убил.

Эван заставил себя сидеть спокойно. Он послал эти деньги в Трущобы доктору, узнав, что тот спас двух парней, пострадавших во время взрыва в доках – последнего акта насилия, предназначенного его братьям. Он послал их через три уровня агентов, заметая следы. Не хотел привлекать внимания. И уж точно не хотел этого разговора.

Похоже, трех уровней оказалось недостаточно.

– Вы не должны были узнать, – сказал он.

– Мы знаем все, что происходит на нашей территории, – отрезал Дьявол.

– Чего вы хотите – чтобы я извинился за желание помочь?

Дьявол снова засмеялся – глухим, безрадостным смехом, переводя взгляд с Эвана на Уита, стоявшего позади.

– Ты это слышал? – Он снова посмотрел на Эвана. – В течение двух лет этот ублюдок поднимает на воздух весь Гарден, охотится на наших людей, убивает пятерых и калечит еще полдюжины, и думает, что нескольких сотен фунтов стерлингов достаточно, чтобы обо всем забыть?

«Пятерых».

Он закрыл глаза, но цифра злобно сверлила его мозг. Он так отчаянно хотел найти ее, а затем так же отчаянно отомстить за нее. Но это не имеет значения. Это жизни. Просто отнятые. Он не нажимал на спусковой крючок, но нанял людей, которые это сделали, и ничуть не волновался, потому что вел большую игру – пытался уничтожить братьев.

Он желал их смерти, многие годы не думал ни о чем, кроме их уничтожения. Обезумев от ярости, горя и желания отомстить, пожиравших его изнутри.

Они сказали ему, что Грейс покинула этот мир, и его безо всяких сожалений закрутило в спираль и унесло прочь от понятий «нравственность» и «этика».

Но она жива.

И с этим открытием пришло еще одно – возвращение его человечности.

Так что да, он послал деньги и попросил разделить их между теми, кому навредил. Он вырос в нищете Гардена и до сих пор это помнил. Вонь лавок, торгующих потрохами, собаки, дерущиеся за объедки, и поножовщина в темноте. Голодные желудки и пустые глаза. Беззвучные слезы матери в те минуты тишины, когда мужчины уходили, а небо на рассвете розовело.

Смерть ребенка, или мужа, или друга – все это может погубить будущее. А эти ублюдки решили не отдавать деньги пострадавшим? Зачем – чтобы наказать его? Гордости ради?

Его захлестнуло ярость.

– Что, по-вашему, вы делаете? Такие деньги могут изменить жизнь! – воскликнул он, уставившись сначала на Девона, потом на Уита. – На них можно купить еду, крышу над головой, дать детям образование. Жизнь. Гребаное будущее! Подумайте только, кем мы могли бы стать, окажись у нас несколько сотен фунтов!

– Врешь! Несколько сотен фунтов не сделали бы тебя герцогом! – насмешливо скривился Дьявол, и Эвану захотелось разорвать его пополам.

За последние два года он узнал все, что только можно было, о Бесперчаточниках и о том, как они действуют – как делают все возможное, чтобы поднять уровень жизни в Ковент-Гардене. Доктора. Школы. Водопровод. Его братья, которые больше никогда не признают его своим, выполнили свое давнее обещание. И в глубине души Эван был им благодарен.

Поэтому поведение братьев казалось ему совершенно бессмысленным.

– Вы играете жизнями людей, чтобы играть мной?

– Нет! – рявкнул Уит с яростью в голосе. – Это ты играешь с ними, воображая, что можешь заплатить им за их горе и крепко спать ночами.

– Я не спал крепко двадцать два года.

Зверь что-то злобно прорычал.

– Вы же не дураки. Вы не хуже меня знаете, что деньги могут помочь.

– Ага, – сказал Дьявол. – И они помогут.

Эван в смятении наморщил лоб.

– Но вы же их не отдали.

– Конечно, мы их не отдали!

Да черт подери.

– Тогда почему…

– Потому что этого недостаточно, – прорычал Зверь из-за спины. – Мы отдадим им твои деньги, но они заслуживают большего. И получат больше.

Он не стал притворяться, что не понял.

– Но не деньги.

– Не только деньги, – уточнил Дьявол.

– Но тогда что? Мою голову на пике на Севен-Дайлз? Мы опять возвращаемся к вопросу, кто убьет герцога?

– Это все еще не самая плохая идея, – отозвался Уит с таким видом, будто примеряет голову Эвана к крепкому шесту.

– Они не аристократы, Марвик. Это реальные люди с реальной жизнью и реальными воспоминаниями. И их горе и гнев стоят много больше, чем жалкие монеты. Если бы ты хоть на минутку вспомнил свою жизнь до того, как стал аристократом, денди, ты бы это знал.

В голове мелькнуло воспоминание. Грейс в роще на западной окраине Бергси-Хауса. Их место. Девон с Уитом играли на расстоянии, вопя и наскакивая друг на друга, неразлучные, как всегда, а Грейс в тысячный раз попросила его рассказать про Лондон.

Он рисовал ей картинки Гардена – единственной части города, которую знал. Единственной части, которая имела значение. Описывал людей. То, как они борются за все, что у них есть. И делают это с гордостью и решимостью, потому что не могут позволить себе меньшее.