Книга Завтрак с Машиахом - Илья Баксаляр

Иисус, не привыкший к такому дерзкому обращению, спокойно посмотрел на первосвященника. В душе улыбаясь, Навин обратился к нему:

– Твоего отца я очень уважал, как и самого Моисея. Не обвиняй меня в том, чего никогда не было. Земля выделена всем коленам нашего народа, но очень скоро она даст им возможность разбогатеть, забыть о тех ценностях, которые нас объединяли. Не будет общего врага, и тогда начнутся трудности и разобщенность в нашем стане. Но Бог всемогущ, и Он знает наши проблемы, поэтому и повелел не давать своему самому преданному колену израильскому земли, чтобы не превратить левитов в обычных людей, которые имеют слабости и не способны устоять перед искушениями.

– Иисус, ответь мне прямо: почему мы не получили свои обещанные наделы?

Навин подошел к первосвященнику и по-дружески обнял его:

– Послушай, Елиазар, то не моя воля, – голос правителя стал более почтительным, в нем послышался определенный трепет и даже страх. – Это Его воля, – прикрыв глаза, Иисус поднял палец вверх.

– Не заговаривай мне зубы! – первосвященник сжал кулаки и грубо вырвался из объятий правителя. – Ты лжешь, желая отдать в чужие руки то, что по праву должно принадлежать колену левитов, коих не так много среди евреев.

– Успокойся, Елиазар! – голос Иисуса стал твердым и решительным. – Бог велел передать тебе, чтобы все левиты отправлялись в сорок восемь городов, где они будут нести службу, воспевая Его и принимая дары. Ты остаешься со Скинией, несколько твоих самых храбрых и проверенных родственников будут охранять Ковчег Завета днем и ночью, в жару и холод. Они должны быть сильными, умными, находчивыми и стойкими, как гранитная скала.

Первосвященник почувствовал, что голосом Иисуса сейчас с ним говорил сам Бог, и это ощущение вызвало в нем страшное смятение и стыд за проявленную им грубость.

– Все дети Израиля будут обращаться к вам, левитам, принося в дар Богу свою десятину, часть из этой десятины пойдет вам, служителям Всевышнего. И это есть подарок Отца нашего небесного за преданность и службу.

Ноги Елиазара подкосились, он упал на колени перед Навином, явно ощущая в этот момент почти осязаемое присутствие рядом Бога.

– Вставай! – Иисус мягко поднял первосвященника. – Иди и помни, что с этого дня вы особая каста евреев, на которой и будет держаться весь наш род в будущем.

Главный левит покинул шатер, оставив Навина в глубокой задумчивости: «Тяжело придется первосвященнику в дальнейшем. Он любит Бога, но хочет получать за это довольно приличную плату, а это неправильно, ибо любовь должна быть искренней и чистой, лишенной всяческой выгоды». Иисусу стало грустно.

Люди, получив наделы, начали обустраиваться. На полях заколосилась пшеница, на тучных зеленых пастбищах паслись большие стада домашнего скота. Появились добротные дома и достаток для сытой жизни, надежды евреев наконец-то сбылись. О войне все забыли, да и битвы людям, имевшим все, о чем они мечтали, стали не нужны. Стерлись в памяти отчаянные сражения. Ушли в небытие исторические победы. Правитель состарился, выполнив все, что завещал Моисей. Он жил в полном спокойствии и гармонии с собой, наслаждаясь жизнью, но однажды на рассвете Навин проснулся от охватившего его беспокойства. Он открыл глаза, привстал, опираясь рукой о кровать, и заметил свечение над головой. В ушах послышался знакомый голос. Свет наполнил комнату, и пред его взором предстало видение. Сияющий воин в ярких доспехах с благородным лицом стоял перед ним точно так же, как и тогда на скале, перед взятием Иерихона. Старик Иисус еще не пришел в себя, ему казалось, что все происходит во сне, он потряс седой головой, но голос остановил его:

– Иисус, ты выполнил свою миссию на этой земле, довел дело Моисея до конца. Ты был доблестным воином, храбро сражался с врагом, выполняя мою волю, не щадил недругов и честно распорядился богатствами Земли обетованной. Твой путь здесь, в Ханаане, заканчивается, и теперь тебя ждет другое путешествие, где ты отдохнешь от трудов праведных и найдешь свое успокоение от всех угрызений совести и болезней души, ибо твое место теперь на небесах.

Старик хотел что-то сказать неведомому гостю, но почувствовал, что не может говорить, стало нечем дышать, в глазах потемнело, грудь пронзила острая боль, правитель медленно опустился на постель, роняя ослабевшую руку. Иисуса Навина похоронили через два дня на закате, скромно, без лишних почестей, людей у могилы было не так много, потому, что каждый занимался своим делом, позабыв о заслугах великого предводителя.

Жизнь евреев налаживалась, богатые урожаи, многочисленные стада домашнего скота, полные рыбы реки, казалось, навсегда избавили бывших рабов фараонов от нищеты, голода и унижений. Трудности, которые объединяли людей, остались в прошлом. Появились излишки, и израильтяне стали задумываться о том, на что можно обменять пшеницу, мясо, рыбу, фрукты и кожу. Предприимчивые евреи начали налаживать торговые связи с бывшими врагами, обменивая свои товары на украшения, домашнюю утварь и дорогую одежду. Торговля стала приносить выгоду, обогащая сыновей израильских. Заповеди на скрижалях, которые принес Моисей, уходили в прошлое, и народ еврейский, купаясь в богатстве и беспечной жизни, начал забывать Бога.

Глава 16

Кейла поднималась на четвертый этаж с тяжелым чувством на душе, внутренний голос подсказывал ей, что разговор с шефом будет не из легких. Провалы последних дней болезненно ударили по престижу всей разведки, а отвечать за последствия, по всей видимости, придется кому-то из руководителей управления. Немного волнуясь, она вошла в кабинет директора «Моссада». Эфраим Галиви на этот раз казался еще более молчаливым, чем прежде, он даже не привстал из-за стола, чтобы поприветствовать ее, а только глазами указал на стул.

– Что скажешь, Кейла? – холодные глаза Галиви безучастно смотрели на руководителя управления.

Овальская уже давно привыкла к такой манере общения своего руководителя, но сегодня она почувствовала в поведении директора нечто новое, несвойственное ему ранее. Было понятно, что внешнее спокойствие было только маской, в душе же у главного разведчика бушевала настоящая буря, негодование, как шторм, было готово смести все возможные пределы, хотя внешне он продолжал молча равнодушно смотреть на подчиненную.

– Вы насчет операции в мечети? – голос Кейлы немного дрогнул. – Провалы бывают везде. Это один из аспектов нашей оперативной работы, но за деятельность агентов я не отвечаю. Я только планирую их операции, определяя степень угрозы нашему обществу.

Овальской вдруг стало не по себе, холодный взгляд шефа просто испепелял ее. Директор молча требовал объяснений.

– Я не знаю, как это случилось. В течение последней недели мы обнаружили пять трупов наших лучших агентов в Восточном Иерусалиме на самых оживленных и многолюдных перекрестках. Мы провели судебно-медицинскую экспертизу и выяснили, что они были убиты в других местах, а затем их тела подбросили в центр города, это своего рода пощечина всей нашей организации. – Овальская пожала плечами, понимая, что одними словами здесь не обойтись. – Я не знаю, как это произошло. То были лучшие агенты, не один год проработавшие в «Моссаде», опытные сотрудники, в профессионализме которых никто не сомневался. Мне искренне жаль.