Книга Ненавижу тебя любить - Анна Веммер

— Сколько?

— Больше года. А если точнее, то год и два месяца.

— Да… сходится.

— Что сходится?

— Месяца за два до того, как меня выгнать, Вова стал каким-то странным. Я думала, устает на работе. Ну, или появилась новая… неважно.

— А у нас с ней много общих друзей, — хмыкает Вера. — Хочешь, напишу Харитоновой и спрошу, что за Азалия?

— Напиши. Только не говори пока обо мне.

— Не вопрос. А ты ее точно не знаешь?

— Абсолютно.

— Может, никнейм?

— Вер, на никнеймы билеты на самолет не покупаются.

— Точно. Странно это все, Ксюх. Очень странно. В то, что твой козел нашел себе подружку и гордо по ней страдал, я верю. Но как с этим связан твой отец?

Я снова смотрю на фотографию девушки в лесу и на миг, на короткий и неуловимый миг, мне чудится в ней что-то знакомое. Но, едва я моргаю, наваждение исчезает.

— Он что-то сделал. Ей и Володе. Что-то очень плохое, Вер.

«Заходила 1 год и 2 месяца назад».

Только что?

Владимир

Мы познакомились за пять месяцев до того, как я женился. На парковке возле универа.

— Привет, — просто подошла она и уставилась на меня.

Охренительно красивая, в узкой обтягивающей юбке, такой, что непонятно, как она вообще умудрялась в ней ходить. С иссиня черными волосами, пушистыми ресницами, вряд ли настоящими, правда. Но взгляд из-за них был просто колдовской. Стояла и смотрела на меня с хитрым прищуром. Так забавно, что я невольно улыбнулся.

— Что тебе нужно?

— Кого-то ждешь?

— Девушку.

— Де-е-евушку, — будто с уважением протянула она. — И что за девушка? Красивая?

— С водкой потянет.

— Повезло тебе. С какого курса девушка?

— С первого.

— Ух, такой взрослый дядя — и за первокурсницей ухлестывает. Не стыдно? Что скажут родители малышки?

Я только усмехнулся, вспомнив, как отец ссался от восторга, когда я проводил время с дочуркой Соколова. А мне, в общем-то, было все равно. Она миленькая, не дура, спокойная. Скучная, как сканворд в бесплатной газете, это да. И не особо заводит, она даже целуется скучно, мне порой казалось, что если я полезу в ее рот языком, то придется делать искусственное дыхание — грохнется в обморок от градуса разврата.

Но зато такие, как Соколова — хорошие жены.

А та, что стояла передо мной… ее я захотел, едва увидел. Уже когда ответил на дерзкую улыбку пропал. Влюбился, как дурак, впервые за тридцать лет. Словно сам превратился в мальчишку, который, открыв рот, смотрит на старшекурсницу. Что в ней такого было? Я и сам не мог сказать, и сейчас вряд ли отвечу, особенно после всего.

— Ладно, плейбой, первый курс задержал профком, выбирают новых культоргов и прочих хуергов. Подвезешь? Я каблук сломала.

И я подвез. Она недалеко жила, минут десять на машине. Остановился у серой замызганной пятиэтажки — и мы целовались, как сумасшедшие. А потом был охрененный минет. Я, наверное, был идиотом, но подумал, что готов провести с этой женщиной остаток жизни.

Не из-за минета, конечно. Просто от нее исходила такая энергия… она сводила с ума. Хлопала своими ресницами, хохотала, запрокинув голову назад. Я сравнивал ее с Соколовой — и сравнение выходило не в пользу отцовской протеже. Ксения — хорошее вино в компании нудных снобов, а эта девчонка — текила на отвязной вечеринке. А иногда — глинтвейн у камина.



Я думал, она даст свой номер, но девчонка закончила с моим членом и выскользнула из машины, пока я пытался восстановить дыхание после оргазма.

— Эй! — крикнул я. — А номер?

— Зачем? — рассмеялась ненормальная. — У тебя ведь девушка. Езжай, плейбой, встречай. Я тебе наврала, никакого собрания сегодня нет.

Я, конечно, опоздал, а Ксюха, прождавшая под мокрым снегом добрых полчаса, обиделась. Пришлось заглаживать вину в каком-то дурацком ресторане, что-то говорить, планировать выбраться на несколько дней в загородный отель, покататься на лыжах. Но мысли были там, в машине, где еще остался запах девушки-наваждения.

Конечно, я все о ней выяснил. Дарья Иванченко, двадцать два года, заканчивает экономический. Сирота, живет одна, работает в пункте самовывоза интернет-магазина. Учится средне, но пару раз даже побеждала в каких-то конкурсах.

Уже через неделю я стоял на пороге ее квартиры, как дурак, с цветами. А она посмотрела задумчиво из-под пушистых ресниц и поинтересовалась:

— С малолеткой разошелся?

— Нет, — честно признался я.

— Почему?

— Родителям пиздец как надо подружиться с ее отцом. Получат контракт — и отвяжусь.

— И не стыдно? Девчонка, может, влюблена.

— Она на это не способна, я вообще не уверен, что ей до меня есть дело.

— Ну, заходи. Цветы? Как мило. Лучше бы пожрать принес.

На что я поднял пакет:

— И пожрать я тоже принес.

Она рассмеялась — и я ее поцеловал. Эту ночь мы провели вместе. А потом следующую, и еще, и так до конца недели. И я действительно влюбился. В эту слегка грубоватую, прямолинейную, безумно красивую и в глубине души очень несчастную девочку. Дашка за образом стервы маскировала столько страхов и переживаний, что, едва я узнал ее ближе, сразу захотел закрыть от всего мира, построить ей сказочный замок и заставить забыть о том, что когда-то ее никто не любил.

Ее любил я. Не долго, но всей душой.

А потом она вдруг сказала «Прощай».

— Женись на ней, — добавила, подумав. — Тебе надо.

— Не хочу я ни на ком жениться… точнее… Дашка, погоди. Я тебе хочу сделать предложение.

— Нет уж, Никольский, топай к своей Соколовой. Я наигралась в любовь.

Я встряхнул ее за плечи, поцеловал, чтобы убедиться, что чувства еще не угасли, что она точно так же замирает в моих руках и прижимается всем телом, жарко отвечая на поцелуй.

— Я не шучу, Даш. Я не хочу жениться на Ксюхе. И не собираюсь. Одно дело погулять с ней пару раз, сводить в кино, а другое — жениться. Давай-ка ты все эти глупости выкинешь из головы и начнешь размышлять над тем, какое платье тебе хочется…

— Нет, — отрезала она.

И хоть старалась скрыть, я заметил, как украдкой вытирает слезы.

— Между нами все кончено. Прости, Вов, но больше мне нечего сказать. Уходи и забудь о моем существовании. Поразвлекались — и хватит.

— Даша…

— Уходи! — зарычала она, бросив в меня вазу.