Книга Унаи Эмери. Маэстро - Ромен Молина

– Ты отдаешь себе отчет, что некоторые игроки скучают во время предматчевых бесед, находя их чересчур затянутыми? Не считаешь, что твоя мысль может раствориться среди долгих речей?

– Брат говорил, что некоторые игроки «Валенсии» уставали от моих разговоров. Я всегда повторял им одну вещь, вспоминая опыт, полученный в «Альмерии»: «Я буду говорить, и если меня будут слушать не все – не страшно: пусть это будет хотя бы один игрок, я буду говорить для него!» Под занавес моего сезона в «Альмерии» мы приехали в Херес (35 тур), до выхода в «Примеру» оставалось всего ничего. Я тогда обратился к игрокам: «Я все время повторяюсь, но сегодня не буду. Не стану произносить никаких мотивирующих речей». И мы выиграли 3:0. Капитан Хосе Ортис спросил меня: «Мистер, почему не было традиционной речи?» – «Я уже много их произнес и подумал, что очередное напутствие вас утомит». – «Знаете, Мистер, сегодня его не хватило, честно». Ну когда игрок тебе говорит такое… [Делает долгую паузу.] Есть игроки, которым наплевать, которые скучают во время таких бесед, но есть и другие, они ждут этих напутствий, они их любят. А мне нравится видеть, как они реагируют – отвечают, поскольку у них тоже, конечно, есть мысли, их переполняют чувства. Мне нравится учиться, обмениваться опытом – как с игроками, так и с людьми вообще. Один мой друг, работавший со мной в «Севилье», как-то раз справедливо заметил: «Я сижу на трибуне и смотрю матч. Рядом со мной двадцать человек. Девятнадцать болтают о каких-то вещах, которые мне не важны. Но есть один – тот, кто рассуждает необычно, смотрит на что-то совершенно иначе, чем я!» Поэтому учиться можно абсолютно у каждого! И я хочу, чтобы игроки больше говорили, выражали свои мысли! Возвращаясь к опыту, приобретенному в «Альмерии», – мои беседы там длились от 30 до 45 минут, иногда даже час, поскольку в них активно участвовали все. Да, был игрок, который однажды заснул. [Смеется.] Это Калу Уче, но я не расстроился – настолько был увлечен разговором. В «Валенсии», глядя, как Мигель всегда встает в такие моменты в укромный уголок, я говорил ему: «Мигель, я буду смотреть, чтобы ты не заснул!»

– Думаю, с твоими постоянными видеосессиями – та же история. Кто-то привыкает к ним, кто-то не может…

– Я часто спрашивал Марчену, капитана «Валенсии»: «Что скажешь о видео? Хорошая идея?» – «Мистер, идея отличная. Некоторым, возможно, показалось, что сегодняшняя видеосессия несколько затянута, но они ее не забудут, ведь все прошло отлично. Я, как и многие из нас, жду просмотров, на них мы учимся. Ну а те, кто не хочет смотреть…» Я всегда размышляю подобным образом. Я должен дать игрокам лучшее, пусть не всем, потому что некоторым наплевать, но большинству. А те, кто не хочет слушать – что ж, они и не слушают. Конечно, футбол – игра, но игра очень серьезная. Тем не менее понятно, что не следует всегда быть серьезным; даже играя в футбол, нужно помнить, что ты в первую очередь играешь, и я пытаюсь следовать этой концепции. Мои видеопросмотры и беседы всегда имеют позитивный характер, но если я понимаю, что «не поймал» настроение команды, я переключаюсь на другую тему. Я точно знаю, что к концу моей работы в «Валенсии» и «Севилье», притом что мы играли каждую среду и субботу, постоянные речи и просмотры видео стали утомлять игроков. Но все они знали, насколько тщательно я подхожу к этим моментам. Знали, что тридцать минут видео – это десять часов подготовительной работы. Уверен: они с уважением к этому относились, даже если и уставали.

– Еще одна составляющая твоей методики – постоянно возвращаться к тем моментам, на которых ты останавливался раньше. В первые годы своего тренерства ты часто говорил, что тебя на это вдохновил один матч, где ты играл против «Альбасете».

– Скорее вдохновил Сесар Феррандо, тренировавший «Альбасете». Это был матч в «Сегунде», я играл в «Леганесе» против «Альбасете». У них в запасе был впечатляющий набор разных вариантов для штрафных, угловых и свободных ударов. Наш тренер все время кричал, и я тогда подумал: «Ёлки-палки, он не понимает, что они реализуют заготовки, а у нас нет ни одной!» Будучи игроком, я уже понял: необходимо отработать все варианты штрафных, разобрать все ошибки, изучить своего соперника, чтобы понять, как именно он играет. Потому-то я и наблюдаю за игрой других команд. И если мои игроки говорят, что я мучаю их видео и разговорами, то причина – в этом! Тот матч против «Альбасете» я проиграл! Проиграл! Тренер кричал на меня, кричал на остальных, и тогда я сказал ему: «Нужно было не кричать, а работать – как они, отсмотреть записи с их участием, чтобы понять, как они играют. Ты орешь на меня, используя свое положение? Но ты же ничего мне не объяснил, откуда я знаю, что нужно делать?» Я играл плохо, но в том числе и потому, что тренер ничему меня не учил, потому что сам ничего не умел. Наши действия были несогласованными, противоречивыми. В конце концов, на этом опыте я учился как будущий тренер.

– Ты и твой заместитель Хуан Карлос Карседо как будто черпаете вдохновение в других видах спорта, например, баскетболе – в плане обучения игроков перехвату мяча и т. д.

– Карседо часто показывал мне записи с матчей по мини-футболу, комментируя их. Мини-футбол, как и баскетбол с его заслонами, нас очень вдохновил. Впрочем, не стоит забывать, что в баскетбол играют руками, это проще, точность попадания выше, да и пространство площадки меньше. Но это не мешает нам экспериментировать, в том числе наблюдая игры в других видах спорта.

– Почти все собеседники говорят о тебе схожие вещи, но я знаю, что это единодушие тебе не очень по вкусу.

– Я люблю критику! На протяжении своей карьеры я не всегда умел находить общий язык с людьми. Бывали ссоры, которые не завершились примирением. В «Лорке» у меня был друг, Хаби Санчес. Мы играли вместе и были настоящими друзьями, ну и кроме того, мы оба – баски. [Смеется.] Потом я стал тренером. Мне нужно было выпустить на поле двух полузащитников, а кандидатур оказалось три. Вначале я их всех менял одного за другим, потом заметил, что двое играют лучше, чем третий, поэтому в самых важных играх я выпускал именно их. Так получилось, что мой друг Хаби Санчес играл меньше остальных двоих и потому перестал со мной общаться. Перестал со мной дружить, и этот факт до сих пор меня гнетет, я все еще не знаю, кто из нас двоих в этом виноват. Закончить дружеские отношения вот так… Нечто подобное случилось у меня на следующий год с Пако Хурадо в «Сегунде». Он был моим другом – мы вместе играли в «Толедо», и я пригласил его в «Лорку». Я ему прямо сказал: «Ты будешь четвертым нападающим. Но если докажешь, что ты – лучший, войдешь в основной состав!» В декабре он очень обиделся на меня, потому что все еще не играл, возникли проблемы, и мы решили, что он должен уйти. Это всегда дается тяжело – и в «Лорке», и в ПСЖ.

– Если говорить про «Пари Сен-Жермен»: невозможно показать рекорды с таким составом за такой короткий промежуток времени. Как тебе удается справиться с критикой СМИ? Влияет ли она (может быть, неосознанно) на тебя и твоих игроков?

– Все это я уже проходил в «Лорке»! Я начал тренировать в тридцать четыре года, и были тогда два журналиста, которые меня сильно критиковали. На следующий день после победы 1:0 над «Картахеной» я прочитал обзор матча, сделанный одним из этих журналистов. Он разнес нас в пух и прах. Этого я не понял: ведь мы выиграли очень трудный и ответственный матч! «Выиграть у «Картахены» в «Сегунде Б» – что может быть проще?» – писал он. Но текст в целом был неплохим. Я позвонил этому журналисту, и он ответил мне, что все написал верно. «Что значит «верно»? – спросил я. – Ты критикуешь меня, игроков, когда мы бьемся за победу, ты, работающий в здешней газете! Тебе, как и любому местному журналисту, следовало бы поддерживать нас!» – «Нет, моя колонка хороша, я никого не критикую»! […] Ну и ладно, ты того не стоишь… не о чем с тобой говорить». Я повесил трубку и подумал: что бы ни случилось, подобные люди всегда будут вести себя одинаково. Потом я пообщался со спортивным директором команды, Педро Реверте, и он сказал: «Не надо читать прессу. Мы должны сосредоточиться на работе, на победе и забыть про них – они всегда будут нас критиковать». Когда мы вышли в «Сегунду», ко мне подошел этот самый журналист: «Хочу с тобой переговорить. У тебя есть пять минут?» – «Давай! О чем?» – «Я хотел бы все начать с нуля». – «Никаких проблем. Мне совершенно все равно».