Книга Красный рассвет [= Флаги наших детей ] - Федор Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– «Вот их хваленый корсар.
– Точно он?
– Но ведь капитан.
– То есть представился капитаном, да?
– Ну?
– А вдруг они тоже?..
– Что, как и мы? (Смех – 3 секунды.) Этого не может быть. Ну и рассмешили, капитан.
(Уже этого Бортнику было достаточно, чтобы сделать выводы о подозрительных намерениях сухогруза, но поскольку он не слушал последовательность изложения, а читал текстовый файл, то мог видеть, что произносилось дальше. А там следовало еще более захватывающее продолжение.)
– А не слишком ли он молод для главного пирата?
– Почему вы думаете, что он молод? Он же с бородой.
– Все они с бородами, шайтан забери! Ладно, пусть пройдет вперед по палубе. Сколько прошло времени?
– Думаете, наши водяные люди (дословный перевод) еще не закончили?
– Дадим им еще время.
(У командира Бортника волосы встали дыбом. Он понял, что вовремя отдал команду Владимиру Михеевичу.)
– Дадим. Аллах велик и щедр! (Смех – 2 секунды.)
– Но неужели за этого сморчка дадут миллион двести новых?
– Прекрати, не дразни шайтана. Он только приработок – основную сумму дадут за эту плавучую скалу…»
У Тимура Дмитриевича Бортника больше не имелось никаких сомнений ни в самих вершащихся событиях, ни в подоплеке происходящего. Его большущий, с пролысинами лоб мгновенно покрылся бусинками пота. Однако он был боевым командиром атомохода, он знал, что такое время, знал цену секунд и ведал, что главное командирское качество – это не визжать благим матом, соревнуясь в выбивании перепонок с сиреной, а последовательное и заблаговременное назначение целей. Кроме того, еще большее значение имеет момент перехода от состояния высшей готовности к действу. Но до этого апогея существовало еще несколько дискретов времени, которые требовалось заполнить до отказа.
Паровоз воспоминаний
Так вот, на этом фоне, и даже несколько раньше, Тимур и попал в мореходку. Он прошмыгнул ту же мясорубочку, что и Герман, поскольку тоже предварительно прошел навылет «суворовку». Однако и здесь он опередил его на несколько лет. Временные метки рождения несколько расходились в годах и даже в веках – на целую единицу. Он успел вылупиться в жизнь в двадцатом!
Первые два года их обучали тайно. Они прозябали под вывеской какого-то судостроительного техникума, формы не носили и даже разучились салютовать при встрече широкопогонистым старшим офицерам. Нет, не здесь, в «техникуме», – преподаватели маскировались в пиджаки и свитеры. Но ведь учились они в Питере, а тут военные встречались на каждом шагу, даже после Нового Бреста. Иногда попадались моряки в форме. И Тимур с сокурсниками хоть и не прикладывали руки к не обремененной беретом голове, все же внутренне подбирались, когда по дороге попадался седоусый, но еще подтянутый лейтенант. Можно было догадаться, что ранее, до Бреста, он значился капитаном третьего, а то и второго ранга: дабы не разгонять, а хоть как-то сохранить человеческий фактор военно-морской мощи, смекнувшей, что к чему, стране пришлось пойти на хитрость. Вероятно, кого-то и провели.
В принципе с некоторых пор бороться со шпионажем стало легче. Демократия демократией, но вот как-то однажды кто-то в правительстве развернул борьбу с малолетней проституцией. (После признания Нового Брестского Запад не решился сразу пережимать палку в других областях, то есть слать ноты по поводу нарушения прав женщин свободных профессий.) Естественно, не обошлось без стрельбы. Сутенеров всех уровней объявили вне закона и заодно отлучили от отделенной от государства церкви – причем всех концессий и видов. Теперь каждый встречный-поперечный мог попрактиковаться на них в метании ножей или просто пристрелять личное оружие. Иногда их даже судили. Это случалось редко, поскольку демократия так демократия – все равны. А чем милиционер хуже простого жителя Питера или Москвы? Ему тоже пострелять хочется. Так вот, когда судили, то защита обычно не очень упиралась. Само то, что закон распространен на тех, кто от него отлучен, уже и так достижение адвокатуры. А поскольку ворам в соседних ханствах рубили руки, то сутенеры обычно приговаривались к отрубанию… Ну, в общем, гетер на улицах поубавилось, а малолетки, этим промышляющие, и вовсе пропали. Разве это связано со шпионажем? А как же? Теперь туристам издалека стало в России много-много скучней. Тем более борьба шла не только с женской, но и с мужской проституцией. Да, некоторые туристские фирмы разорились. Но что страшного, обычно их начальники уже имели честь побывать в суде, приняли соответствующее наказание и теперь несколько восстановились в гражданских правах. Вот с физической формой у них появились проблемы, но ничего, целей будут оставшиеся деньги, и тем с большим жаром они станут описывать достопримечательности Исаакиевского собора (у них самих теперича появилось время его осмотреть!).
Так вот, Тимур мог спокойно, без шпионской опеки заниматься в техникуме чем пожелает. Он, все окружающие его сотоварищи, а также помолодевшие погонами преподаватели желали изучать подводные атомоходы. Было у них всех такое странное увлечение.
Морские песни
Превентивное нападение считалось в данных обстоятельствах лучшей формой защиты. Тем более что даже в случае ошибки – то есть «неправильной», ненужной агрессии против экипажа сухогруза – бывший «Шестидесятник» только крепил свою «добропорядочную» пиратскую репутацию. В теперешнем раскладе вероятность ошибочного нападения исключалась. Ведь из диалога предположительно настоящего капитана явствовала вся подоплека происходящего. Видимо, команда «Пенджаба» решила мгновенно разбогатеть. Договорившись с некими спецслужбами, занимающимися, кроме всего прочего, еще и борьбой с пиратством, они подрядились уничтожить «Индиру Ганди». Однако вместо того, чтобы спокойно сидеть, то бишь, не торопясь и согласно договору, перегружать на борт лодки положенный груз, покуда, под шумок переноски ящиков, таинственные и дословно переводимые «водяные люди» сделают нечто важное – скорее всего установку часовой мины, эти бравые пакистанцы, коим обещанное злато помутило разум, решили прибарахлиться сверхурочно. Почему бы действительно не рискнуть и не прихватить в трофей пиратского вождя Тимура Дмитриевича Бортника? Ведь за его голову действительно обещана хорошая награда.
Жадность – плохое чувство. Оно ставило подножку многим начинаниям. Похоже, эти пакистанские мусульмане не явились исключением.
За имеющиеся в распоряжении секунды оцененная в более чем миллион новых долларов голова Бортника – разумеется, посредством покуда присовокупленного к ней тела – сделала очень многое. Вполне может случиться, что в ее распоряжении имелись даже минуты, но Бортник ведь был в большой мере максималистом и, значит, действовал соответственно. В дополнение к своей воистину золотой голове он инициировал еще и боевую компьютерную программу. Уже за доли этих же секунд она окончательно распределила цели таящимся в ожидании стрелкам. Один из них – гранатометчик – получил задание обработать капитанский мостик вместе с не в меру говорливым капитаном. Другие лишь обрели подтверждение ранее выданным распоряжениям.
