Книга Параллели Зазеркалья - Руслан Юрьев

«Что ты наделал?.. Опять… Как?.. Как ты мог это допустить?.. Почему ты позволил себе совершить это?..».

Ладони сильнее сдавили череп, как будто он намеревался выдавить неприятные мысли. Но их поток не иссякал.

Надо было что-то предпринять, чтобы остановить это. И тут ему вспомнилась прочитанная где-то история об одном человеке, основателе боевого искусства.

Однажды японский врач и мудрец вышел в зимний сад. Холодный морозный ветер пощипывал его кожу, начинающаяся вьюга кружила снег по саду. Снежинки летели с неба, облачая деревья в белые наряды. Вдруг он заметил, как на ветке одного могучего дерева снега становилось все больше и больше. По мере того как снег накапливался, ветка начала прогибаться. Она была крупная и не собиралась сдаваться – сопротивлялась как могла, но слой снега на ней становился все толще и толще. Наконец, не выдержав тяжести скопившегося снега, ветка сломалась и упала в сугроб. Снег продолжал идти, а врач – наблюдать за зимним садом. На другом дереве – иве – он увидел ветку поменьше. На ней также собрался порядочный слой снега. Ветка поначалу тоже сопротивлялась, но вдруг прогнулась и стряхнула с себя весь снег одним гибким движением. Врач захлопал в ладони от пришедшей в голову идеи для философии и боевого искусства: «Будь гибким. Используй силу противника, чтобы сокрушить его же».

Из этой притчи можно было извлечь кое-что полезное «Гибкий и расслабленный разум сильнее любой мощи, – подумал Максим. – Не нужно с натугой сопротивляться натиску чего-то враждебного, напрягая все свои силы. Иногда лучше принять этот негатив, поднять голову, сказать: “Ну, давай!”. И тогда этот навязчивый поток негатива отступит, спадет. Пускай мысли меня атакуют, я их не боюсь!».

Он поднял голову. Его крепкая натура проявила себя и не дала пасть духом. Упорядочив мысли, можно все обдумать, не задавая тупых риторических вопросов. Это нелегко, но…

Итак, судя по отрывочным воспоминаниям, он, скорее всего, убил девушку в саду на острове, попав под дождь. Последнее, что ему запомнилось, – прядь волос, заглатываемая ведром. После этого – темнота, вплоть до того момента, как он оказался у себя в квартире. Что за наваждение… Казалось, кто-то залез в его голову и вырезал часть памяти. Как бы он ни пытался восстановить картину, все было безрезультатно. Голова, которую его руки опускают в ведро, и квартира. Все. Никаких больше проблесков, ни даже намеков. Что произошло дальше у сарая и как он добрался домой – загадка. Он знал, что в момент стресса люди действуют инстинктивно, рациональное сознание отключается, поэтому вполне возможно, его мозг просто стер все то, что было сделано ради выживания. Своего рода амнезия, как после сильного шока. Хотя вряд ли, он не ощущал себя особо шокированным.

Другая гипотеза состояла в том, что, возможно, зверь, пробуждающийся в нем во время дождя, умеет скрывать свои деяния от сознания… Действует вне памяти, в каком-то ином измерении разума. Максима даже передернуло – настолько пугающей показалась ему эта мысль. В любом случае, он никак не мог вспомнить, что было после… убийства.

Странным было и то, что до сих пор никто из его друзей не позвонил. Уж Иван-то Савельевич должен был сообщить о том, что случилось на вилле. Может, еще не спохватились? Сомнительно. Максим глянул на часы. Время приближалось к вечеру, следовательно, прошла целая ночь и почти весь день. И за это время никто, включая бойфренда Елизаветы, не поинтересовался, где же она?

Тут Максим вспомнил, что бóльшая часть виллы просматривается камерами, но за этим сразу последовала другая мысль, поразившая его хладнокровием. Он четко помнил, что место у дровяника, где, скорее всего, была убита… утоплена девушка, – слепая зона, blind spot. На каждом дереве камеру не повесишь. Особого облегчения это заключение не принесло, лишь лицо слегка искривилось гримасой боли.

Не в силах больше рыскать в тумане своих мыслей, Максим решил принять душ и переодеться.

Освежившись, он уже надевал чистую рубашку, когда в приоткрытом ящике увидел фотографию в стальной рамке, лежавшую тыльной стороной вверх. Он давно не смотрел на нее, потому что не хотел вспоминать Ксению… его чувства к ней, не остывшие до сих пор. Рука сама схватила рамку и развернула лицом.

Его охватил ужас, рамка выскользнула из рук и бесшумно стукнулась о ковер. Сдерживая крик, Максим машинально закрыл рот ладонью. В рамку был помещен кусок белой бумаги. Но почему? Он хорошо помнил, что там была фотография, и помнил, какая именно. Все спуталось в голове, покрылось пеленой грязных облаков, во рту появился горький привкус. На фотографии – он с женой Ксенией, они оба улыбаются. Куда же все исчезло? Почему в рамке остался лишь чистый лист? Мысли закрутились бешеной юлой. Максим сел на ковер рядом с рамкой, в глазах потемнело. Запахло миррой и бензоей. Что же произошло? Где фотография?

И тут Максим задал себе вопрос, который до этого никогда не приходил ему в голову: может, он сходит с ума? Все происходящее казалось наваждением, долгим кошмарным сном… Он прячется от дождя, попав под дождь, убивает, из памяти стираются воспоминания о содеянном… Посмотрев на пустую рамку, он попытался вспомнить лицо жены, но, к своему огромному ужасу, не смог этого сделать. Конечно, он узнал бы ее, увидев на улице, но мысленно нарисовать ее портрет затруднялся. Выходит, прошло уже много времени после их ссоры, раз ее образ начал стираться из памяти… На душе стало горько и печально. Другой фотографии у него не было, Ксения забрала все, когда уехала той злополучной дождливой ночью. Сколько же времени прошло – он никак не мог вспомнить.

Вот так Максим открыл для себя еще одну пугающую новость: он не помнил, когда это произошло, какое было число, какой день недели. Что произошло, помнил, а когда – нет. Все это спряталось в каком-то темном отсеке памяти, и добраться до этого отсека у него не было возможности.

Максим вдруг почувствовал ужасную усталость, потянуло в сон, но что-то подсказывало ему, что это было бы самоубийством. Странная мысль… Он почему-то знал, что если уснет сейчас, то уже никогда не проснется здесь, в этом мире.

Вскочив и заправив рубашку, он быстро прошел по коридору, украшенному вазами и картинами. Раздвинул шторы на окне, и его хмуро поприветствовало серое небо. Метеорологи обещали дождь на всю неделю. Рискованно, но нужно было прогуляться, вдохнуть свежего воздуха, а заодно обдумать все сначала и дождаться новостей с острова. Чтобы было хоть какое-то укрытие от дождя и… чтобы оставалась возможность для побега, он решил прокатиться на машине.

Через несколько минут Максим захлопнул дверь и уже вызывал лифт, когда этажом ниже услышал голос. Эта была Мария, она что-то рассказывала своему престарелому мужу, то и дело посмеиваясь. Чего сейчас Максим точно не хотел, так это столкнуться с ними. После того вечера у них он вычеркнул Марию из списка своих потенциальных спасительниц и больше не желал ее видеть. Ничего страшного, спустится по лестнице пешком.

В гараже он вскочил в машину и вырулил на улицу.

Элегантный «ягуар» легко разрезал влажный тяжелый воздух своим безупречным железным телом. Максим ехал медленно, машины обгоняли его то справа, то слева, жужжа моторами, как шмели на весеннем лугу. Облегчения не приходило, он не хотел мириться с фактом, что воспоминания о важном для него затерялась где-то в темном уголке разума. Он еще раз попытался вспомнить лицо Ксении, но безуспешно, потом – ту ночь в саду на острове, и тоже безрезультатно. Сколько он ни копался в извилинах своего мозга, упирался в тупик. К тому же было утрачено ощущение времени… Мало того что он не помнил, как долго одержим темным демоном, выпускающим когти во время дождя, – он даже не помнил, какой сейчас месяц и день недели. На горизонте сознания смутно маячило, что он был в своей компании Seagull Corporation совсем недавно. Но когда точно – увы. Да и был ли он там вообще в последнее время? Последнее время? Какой это промежуток земного времени? Сколько дней… недель… месяцев? Жуткие мысли! Максим тряхнул головой. Неправильные вопросы задавать опасно, они могут резко увести размышления в иное измерение, в лабиринт, из которого уже не выбраться. А потом… потом, наверное, сходят с ума.