Книга "Сивый мерин" - Андрей Мягков

— Как вы сюда попали?

Вопрос дался Диме не без труда и поначалу поразил подобострастностью интонации, но он тут же похвалил себя: «Правильно. Молодец. Зачем хамить привидению? Оно может обидеться и исчезнуть».

«Привидение» ответило незамедлительно, выражая тем самым готовность к общению на равных.

— Если это всё, что вас интересует, то я вас разочарую: через дверь. Ещё что?

— Через какую дверь?

— Опять же не удивлю: через входную.

— Каким образом?

Человек с фотографии поморщился, укоризненно помотал головой.

— Да. Серьёзно. Переборщили мальчики. Жаль.

И продолжил громко и раздельно, как говорят с иностранцами:

— Образом самым обыкновенным: открыл дверь, вошёл и уже битый час жду вашего, э-э-э, как бы это помягче выразиться, прояснения, что ли.

Он улыбнулся нешироко, при этом красивое лицо его исказила гримаса и оно стало похоже на морду крольчихи в момент зачатия.

— Здравствуйте, Дмитрий Степанович. Ведь Степанович, я не ошибаюсь? Нет, нет, лежите, лежите, — он решительно пресёк робкую Димину попытку подняться и в знак заботливого участия подложил ему под голову валявшуюся на полу подушку, — я буду говорить, а вы лежите. В вашем положении сейчас самое главное постараться услышать меня и понять. Услышать и понять…

Звук его голоса неожиданно исчез. Остались чёрные в прожилках зрачки, шевелящиеся нити губ, душный запах гниющей кости. «Поляроид. Дима, включи поляроид. — Это Женька, её голос. Конечно, её, если так надолго замерло сердце. — Включил?»

Белый квадратик фотобумаги неспешно заполнился цветным изображением.

Сомов!

Только борода и усы. И волосы не чёрные — седые.

Память выбросила мутью…

…«Славянский базар», водка холодной устрицей минует гортань и, вопреки закону земного притяжения, устремляется ввысь. Небольно чиркнуло спичкой в висках. Захотелось улыбнуться.

— Да-а! Серьёзный напиток. Как называется?

— Название экзотическое, Дима. Вы вряд ли когда-нибудь слышали: «Столичная». — Он расплылся в надменной улыбке, пояснил менторски.

— Согласен, это как «Запорожец» и «Роллс-Ройс». А ведь и тот и другой — автомобили.

Ещё тогда подумалось: «Зачем закусывать? Такой водкой закуску надо запивать, а не наоборот».

— …нет, не буду вас обманывать, выйти из дела нельзя. То есть, можно, конечно, всё можно. Всё. Только тогда это…

И — пауза. Бог их знает, какими по продолжительности были знаменитые мхатовские паузы, очевидцы в мемуарах утверждают, что до зрительской дрожи в коленях, до нытья гениталий: «Что это с ними? Забыли текст? Поумирали?». На этот раз молчание длилось ровно столько, чтобы можно было успеть заснуть с непотушенной сигаретой в руках, проснуться от возгорания скатерти, вызвать пожарных и щедро отблагодарить их за самоотверженный труд.

Тем не менее Сомов продолжил словесное обеспечение мысли именно с того места, на котором остановился.

— …будет называться по-другому: не вы ушли, а ушли вас. Согласитесь — это принципиальная разница.

При этом какое-то препятствие стало на пути его дыхания, отчего последние слова, показалось, произнесены другим человеком.

Что-то угрожающее повисло в воздухе, надо было снять возникшее напряжение — растереть похолодевшие вдруг пальцы — и Дима сказал:

— Не хотелось бы думать, что под «уходом» вы имеете в виду… — замешкался, какое слово выпустить?

— И мне не хотелось бы говорить об этом.

Фраза прозвучала именно так. Память Диме не изменяла: «Не хотелось бы говорить об этом». Тогда, три года назад, исчезли все сомнения, сорокаградусный нектар вернул конечностям привычную чувствительность и похмельным утром эпизод вспомнился разве что досадным недоразумением.

Но теперь вдруг…

Дима видел, как шевелятся губы человека с фотографии, но звука по-прежнему слышно не было… «Не хотел бы говорить об этом».

Го-во-рить!

А делать?

Память продолжала подносить.

… — вы у нас не первый. С предшественником пришлось расстаться. Жадность…

Как «расстаться»? Поговорили и разошлись? Или… Почему тогда в «Славянском» это не пришло ему в голову? Очевидно же: много знающих не отпускают просто так, за здорово живёшь, в благодарность за выслугу лет, а на премиальные может рассчитывать разве что хорошо выполнивший свою работу киллер.

… — был бы рад видеть вас у себя дома, жена хорошо готовит. Мой телефон вы знаете…

— Благодарю покорно, — Сомов улыбнулся, при этом губы углами полезли к подбородку, очернилась щель между передними зубами, глаза замаслились, ни дать ни взять — крольчиха. — Служба не допускает, к сожалению. — Дима собирался опечалиться, но не успел: дёготь зернистой икры свалился с ножа на крахмальную скатерть (три года прошло, а как вчера: чистым ножичком икру в тарелку, по дороге к цели ещё падение, два пятна, как прокуренные глазницы, укором; скорей салфеткой поверх — страусиной логикой изжить неловкость… Как помнится! Избирательность памяти необъяснима. Ещё: вялая желтизна мимозы в хрустале, куропатные ляжки в песочных розочках, славянской вязью «СБ» на приборах…) Тогда он промямлил только:

— Жаль.

— Нет, нет, напротив, второй встречи быть не должно. Пусть эта да будет последней.

И опять двойной смысл фразы удушьем подступил к горлу только сейчас. Тогда, три года тому, подумалось: «Ну не хочет человек светиться, имеет право, почему нет?»

Нависшее над Кораблёвым лицо Сомова расплылось бесцветным пятном, звук, напротив, возник так же неожиданно, как и исчез…

— Слышите меня? Слышите? Я по глазам вижу, что слышите. Но важно, чтобы вы ещё и поняли: благотворительность — психология нищих, а я человек не бедный. Ваш предшественник ровно за четверть этой суммы развеян по ветру в верховьях Енисея. По его же собственному завещанию сожжён в морге и развеян. За четверть! Я попросил своих мальчиков освободить вас от каких бы то ни было иллюзий на сей счёт: выход из дела исключён, а упорство только подтвердит закон превращения материи из одной формы в другую, в вашем случае — в корм для рыб. Но вы, сдаётся, не утрудили себя заботой поверить в серьёзность предупреждения. Жаль. И если вы теперь плотью на диване, а не пеплом по дороге на Север, а я, вопреки своему правилу дважды не встречаться, всё-таки здесь, у вас в ногах, то это только благодаря моему ничем, правда, пока не подкреплённому подозрению, что на этот безрассудный шаг вы, благоразумный человек, решились не сами. Если так — не всё потеряно. Не разочаровывайте меня — интуиция мой конёк со школьной скамьи, ей я обязан преуспеванием в бизнесе — подтвердите эту робкую догадку, Дмитрий Степанович. Наше пребывание на этом свете столь мимолётно, что жалко дар Божий не использовать по максимуму. — Он замолчал ненадолго. — В реинкарнацию я не верю и вам не советую, да и что за радость взирать на происходящее глазами какой-нибудь инфузории или туфельки?..