Книга Ищущий Битву - Владимир Свержин

Леди Джейн с сознанием важности выполняемого дела начала массировать мне голову. Конечно, для работы связи это было вовсе не обязательно. Просто это доставляло мне массу удовольствия.

Вновь перед моим взором возникла знакомая дорога. Три дня тому назад мы начинали отсюда свое путешествие. Теперь же по ней медленно двигался величественный кортеж мнимого аббата из Сен-Тибальда. Впереди на роскошном караковом жеребце гарцевал Роберт Льюис Барентон, сжимающий в руке знамя с воспламененным сердцем, обремененным золотым крестом. Следом, запряженный четверкой великолепных ирландских рысаков, катился возок с точно такой же эмблемой на дверцах.

По бокам возка, бросая друг на друга недружелюбные взгляды, скакали лорд Девид Бервуд и мой сердитый друг. За ними по дороге тянулись возы с поклажей, на каждом из которых, кроме возницы, восседало по четыре латника. Замыкала колонну еще четверка рыцарей и три десятка прекрасных английских лучников.

«Нападать на такой эскорт одному гоблину – полное безумие, – возмутился я. – О чем Лис думает? Надо вызвать Отшельника. Пусть отзовет Гула! Нет, поздно!»

Откуда-то издалека послышался звук охотничьего рога. Вскоре звук смолк, и через минуту до нас донесся громкий хруст ломаемых кустов и жуткое звериное хрипение. Конь де Вердамона дико заржал и встал на дыбы. Прямо из-под его ног на дорогу выскочил огромный гоблин. Он был раза в полтора больше Гула, из его левого предплечья торчал обломок стрелы, из рассеченного бедра хлестала бурая кровь.

Увидев кортеж, гоблин на какую-то долю секунды замер, но тут же надрывно взревел и полоснул своими жуткими когтищами по брюху испанского скакуна де Вердамона. Словно пять острейших кинжалов рассекли плоть ни в чем не повинного жеребца. Кровь алым фонтаном ударила из отверстых ран. Конь жалобно заржал и стал заваливаться на бок.

Отважный видам, правая рука которого была занята знаменем, попробовал левой обнажить кинжал, висевший на поясе. Но тщетно. Заметив агрессивное движение своего врага, гоблин полоснул когтями по его руке, буквально разрывая ее в клочья. Конь рухнул, давя собой всадника, и взбешенный гоблин с яростным рыком прыгнул раненому рыцарю на грудь. Раздался страшный хруст. Тоненькая струйка крови, все увеличиваясь, потекла из уголка рта де Вердамона, и мучительная предсмертная судорога исказила его красивое лицо.

За спиной Лиса слышались характерные щелчки. Это лучники, рассыпаясь в цепь, едва притормаживая на бегу, ставили тетивы на свои шестифутовые луки. Латники, гремя кольчугами, резво образовали живой щит вокруг возка Лоншана. Лис и Бервуд одновременно рванулись на помощь умирающему видаму.

На свою беду, лорд Бервуд оказался проворнее моего друга. Одним движением гоблин ухватил Девида за копье и, как назойливую занозу, резко выдернул его из седла. Оглушенный рыцарь не подавал признаков жизни, но то мгновение, которое гоблин потратил, чтобы расправиться с ближайшим, дало моему напарнику возможность приблизиться к нему на дистанцию прямого удара.

«Вжик!» – посох Лиса бильярдным кием уткнулся в носовую скважину гоблина с такой силой, что голова того резко мотнулась в сторону. Нелюдь взревела, выпрямилась во весь свой рост и раненым медведем пошла на Рейнара. Не теряя времени, Лис ушел вниз, и в ту же секунду один конец посоха врезался в промежность жуткой твари, заставив ее дико взвыть и рухнуть на колени, а второй конец посоха с размаху опустился в район височной впадины. Гоблин дико затряс головой, пытаясь отогнать опутавшую его тьму…

И тут с другой стороны дороги на тропу выскочил Гул.

– Назад, Шарген! Назад! Уходи! – во все горло кричал он. Но все окружающие, кроме меня, слышали лишь угрожающее рычание и вой.

Лис вовремя сообразил, что сейчас произойдет, и перекатом ушел за тушу агонизирующего коня, едва не рухнув на израненного видама. До боли знакомый свист десятков стрел наполнил воздух. Нервы лучников не выдержали. Увидев второго гоблина, они решили, что подверглись массированной атаке, и, мгновенно забыв о Лисе, дружно спустили тетивы. Предчувствуя беду. Гул ловко нырнул обратно в кусты, а его уже беспомощный собрат с хриплым стоном повалился на бок и распластался на земле, утыканный дюжиной трехфутовых стрел.

Мой напарник лежал на земле ничком, ожидая, не придет ли лучникам в голову свежая мысль повторить обстрел.

– Рейнар, – услышали мы с Лисом едва слышный задыхающийся шепот. Сережа повернул голову и поймал взгляд Талбота. – Я умираю.

– Тише, друг, тише. Все уже позади. Сейчас тебя подлечат.

– Не надо. Я умираю. Найди Брайбернау. Скажи ему: «Смерть – это сон». Понял? Но запомни, только ему. Это моя последняя воля… – Судорожная ухмылка искривила его губы, он вздрогнул, и глаза его широко открылись. Он умер, на мгновение пережив своего врага. Умер, как настоящий рыцарь, спасая знамя.

– Какая нелепая смерть для такого великого разведчика, – невольно прошептал я.

Глава тринадцатая

Рыцари плаща и кинжала тоже могут быть без страха и упрека.

Лорд Сен-Джон Болингброк

– Он умер, умер страшной смертью, ваше сиятельство, как и подобает негодяю. И все же он умер в бою, как настоящий рыцарь.

На лице леди Джейн мелькнуло разочарованно-хищное выражение, какое бывает у дикого зверя, когда во время охоты, чувствуя сладкий запах добычи, он внезапно находит на месте лишь ее тень.

– Мне жаль, что я не собственными руками убила этого подлеца!

Я пожал плечами. Что говорить, он был враг, опасный коварный враг, может быть, самый опасный из всех, нами здесь встреченных, но нам ли было кидать в него камни? Чем лучше были мы, благородные герои, воплощающие в жизнь чью-то непонятную нам самим волю? Так ли уж нуждается этот мир в нашем вмешательстве? Да и вообще в деятельности нашей конторы? Быть может, сейчас во мне говорило корпоративное чувство внутреннего единства разведчиков всех времен и народов, но где-то в глубине души мне было жаль Талбота. Он бы достойным противником, и мысленно я снял шляпу над его телом.

– Вы устали, моя маркиза. Вам следует отдохнуть. Да и мне отдых не помешает. – Я пресек последовавшие возражения и быстро откланялся.

Итак, со смертью Талбота наше следствие теряло еще одну нить. Конечно, было бы преступной самонадеянностью пытаться распутать весь клубок тайной политики Лейтонбурга, но понять внутреннюю логику его действий было необходимо.

«Мой мальчик, – вздыхал мастер Ю Сен Чу, когда я очередной раз пролетал мимо него вверх ногами и с убедительным грохотом рушился на татами, – знающий и себя, и противника всегда победит; тот, кто знает себя, но не знает противника, – может победить, но может и проиграть; тот же, кто не знает ни себя, ни противника, – заранее обречен на поражение!»

Что и говорить, о противнике мы знали крайне мало. Все, что было у нас, – набор отрывочных сведений, наскоро собранных воедино благодаря то ли логике, то ли игре моего воображения. И хотя, как говаривал Лис, «интуиция порой с успехом заменяет информацию», начать решительные действия против такой твердыни, как Оттон фон Гогенштауфен, я пока не мог. Как и всякий профессионал, в такой игре я не имел права на риск.