Книга Дом утех «Соблазн» - Конни Дженс

— Все вон.

— Пойдем, малышка. — Маркус протянул руку к Элизе, и та вопросительно посмотрела на меня, дожидаясь одобрения. — А ты, Таша, успокой его.

— Иди. Иди Эли, я приду к тебе позже.

— С чего мы вообще должны ей помогать?! — Взбрыкнула Нейзи, но дракон так красноречиво пронзил ее взглядом, что она дернула головой, очаровательно тряхнув кудряшками, и создала портал из зеленых лиан.

— Пошли уже. Быстрее начнем, быстрее закончим.

— Тела на седьмом поясе, — зачем-то сказал Люций, но остальные его поняли и. кивнув, вошли в портал, заводя за собой и мою сестру, которая до последнего смотрела на меня, будто тоже все это время не верила, что мы когда-нибудь встретимся, и сейчас пыталась осознать.

Портал исчез, оставляя нас с Люцием наедине, и если бы не моя бесконечная благодарность ему, впору было бы бежать.

Кривая улыбка исказила тонкие губы, и черные глаза сильнее напомнили пропасть.

— Иди сюда, Таша.

Глава 37

Я поднялась с колен и, раздеваясь на ходу, медленно шагала вперед под пристальным взглядом сатира.

— Почему ты раздеваешься? — хмыкнул он, но с места не сдвинулся.

— А зачем мне одежда с тобой, Люций? Я хотела бы тебя отблагодарить, но кроме моего тела у меня больше ничего нет.

— Есть, — двусмысленно ответил он, но продолжать не стал.

Скинув свою многострадальную тогу, я встала прямо перед ним и дрожащей ладонью провела по покрытой кровавыми брызгами груди. Не пытаясь их стереть, бесполезно, просто чтобы коснуться его, попытаться передать то, что я чувствовала.

Это было больше чем просто «спасибо».

Меня буквально в клочья раздирало от щемящей нежности и благодарности. Я не могла подобрать слов, просто приблизилась окончательно и уткнулась лоб ему в грудь.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить. Ты спас мою жизнь, Люций. За мной должок. — Широкая пятерня накрыла затылок, чуть сильнее придавливая к себе и мягко погладила. — Я боялась. За тебя.

— За меня? — его голос дрогнул, но я сделала вид, что не заметила, и продолжила:

— За тебя. Я бы не пережила, если бы еще и с тобой что-то случилось.

— Ты во мне сомневалась?

— Я испугалась. Это другое.

— Никогда во мне и моих словах не сомневайся, На-та-ша, — нараспев произнес он. — И, пожалуй, ты права. Мне сейчас нужно твое тело. Или Марта будет восстанавливать руины, — он хохотнул, но скрывая под этим реальную суть вещей.

— Тьма вышла?

— Да. Мне нужно много секса или много крови. Или… всему конец.

— Крови не обещаю, и надеюсь, до этого не дойдет.

— Я буду груб.

— Переживу.

— Могу сделать больно.

— Без тебя мне было бы больнее. — Он опустил глаза на меня, отрывая от своей груди, и сдавил волосы на затылке.

— Надеюсь, на это. Но потом, мы с тобой обсудим кое-что о-очень важное.

— Как скажешь Люц, как скажешь.

Больше мужчина не ждал и, подхватив меня под руки, забросил на кровать, которая жалобно заскулила от неожиданности, и только в этот момент я поняла, как Люций на самом деле крепко держал себя в руках.

Вокруг него заклубилась тьма, черными всполохами завиваясь кольцами по всему телу, на кончиках рогов особенно сильно. Его тело вновь запульсировало, затряслось от мощи и кулаки сжались.

Страшный, ужасающий и призывающий поклоняться.

Боги милостивые! Если бы я видела это раньше, я бы не сомневалась в словах Нейзи о том, что он выживет и еще проблем создаст!

Такой не может умереть. Это просто нереально!

Он двигался медленно, но как мне казалось, в тумане этой черно-серой дымки он передвигался со скоростью звука, словно тысяча изображений, наложенных одно на другое.

Навис надо мной, забравшись на уже заскулившую от нехорошего предчувствия кровать и оскалился. Он был похож на чудовище — древнее, невероятно сильное как бог и такое же завораживающее. Мне хотелось на него смотреть так внимательно, чтобы точно не пропустить ни единого движения, ни единого звука.

Меня словно прибило волной его власти, несокрушимой, неуправляемой, и дыхание замерло.

— Только не трусь.

— С тобой не страшно.

Он вновь криво улыбнулся и с рыком раздвинул мои ноги, пытаясь втиснуть свои сейчас очень широкие бедра.

— Может быть больно.

— Ты уже говорил, — выдохнула я, ощутив, как конец горячего органа прижался к чуть влажным складкам.

— Терпи, Таша. Терпи.

Он сжал мои плечи, притягивая к себе и медленно, словно щадя, начал вдавливать свой каменный член.

Все, на что у меня хватило сил, это вдохнуть и впиться ногтями в его грудь, чтобы хоть как-то снять напряжение. Черт! Он был просто огромный и так туго входил в практически сухое лоно, что я бы закричала, но не могла. Воздуха не было. Кислород в комнате сгорел.

— Жела-ай! — по-змеиному прошипел он, и я неожиданно для себя почувствовала, что возбуждаюсь. Это было даже сильнее, чем афродизиак Аризеля, и по крови пробежалась волна лавы, спускаясь вниз, и концентрируясь на точке, где соприкасались наши тела.

Под дружный выдох член дернулся и начал входить сильнее, упрямее, и словно под гипнозом я расслабила мышцы, позволяя ему. Влага упрощала процесс, и я невольно захныкала, чувствуя, как жарко там, куда Люций пытался попасть.

Толчок, еще один… и широко распахнув глаза, я поняла, что все, он внутри, и я чувствую каждую вену на огромном члене, и словно прочитав мои мысли, сатир задвигался, сжимая меня так сильно, что даже пошевелиться было бы невозможно.

Он предупреждал, что может быть больно, но в сравнении с моим желанием эта боль уходила на задний план, беспокоило другое. Люций высасывал из меня жизнь. Я будто бы видела, как всполохи, клубившиеся теперь вокруг нас, неожиданно прилипли ко мне и начали жадно сосать энергию прямо через поры в коже. Это было странно. Все эмоции разгорелись с такой силой, что походило на истерику и панический ужас, от которого я могла бы, наверное, умереть, но… Они исчезали.

Сатир будто бы сжирал их, все мои страхи, переживания, сомнения. Он впитывал их, и член с пошлыми шлепками толкался все быстрее и быстрее, и если бы не его крепкий захват, я бы возможно уже головой пробила бы изголовье кровати.

Но ей и этого было достаточно. Спустя уже пару бесконечных минут, она заскрипела и с громким треском сломалась, падая на пол, и деревянные ножки разлетелись в разные стороны, оставляя после себя дорожки щепок и стружки.

— О боги! — крикнула я, но сатир со звериным и таким оглушающим ревом начал буквально вбивать меня в остатки кровати, отпустив и высоко запрокинув голову.