Книга Руны смерти, руны любви - Инге Кристенс

Иногда Рикке посещала ужасная мысль, настолько ужасная, что ее и всерьез воспринимать было нельзя, только как шутку из разряда «Ченый юмор». Если бы не Татуировщик, то Рикке, наверное, никогда бы не познакомилась с Хенриком, потому что им просто негде бы было пересечься. Люди, подобные Хенрику, не попадают в поле зрения полиции вообще и полицейских психологов в частности. А уж психологу, специализирующемуся на проблемах насилия, с Хенриком вообще нечего делать – он назойливую муху прихлопнуть не способен, будет выгонять ее в окно полчаса. И так забавно переживает по поводу того, что дважды пытался перейти на вегетарианское питание, но не смог выдержать долго без рыбы и мяса. Не для оздоровления хотел перейти и не по каким-нибудь религиозным соображениям, а из убеждений. Но любовь к бифштексам и копченой рыбе оказалась сильнее. Оказалась, и оказалась – против природы не попрешь, но Хенрик переживает. Рикке попробовала убедить его изменить отношение к тому, что он ест. Мясо, рыбу или туже курицу проще воспринимать как продукт, просто продукт, не более того, а не как часть живого существа, которое было убито ради того, чтобы попасть к тебе на стол. Продукт и только продукт. Ничего личного. Первая заповедь любого фермера – нельзя давать имена животным, которые предназначены на убой, они должны оставаться безликими.

И Рикке в галерею Хенрика никогда бы не пришла просто так, из интереса. Ее любовь к изобразительному искусству ограничивалась, то есть полностью удовлетворялась, творчеством уличных художников на Строгет и двумя посещениями Национальной галереи – один раз в школьные, другой раз в студенческие годы. Не более того.

Магазины, бары и рестораны они посещали разные, так что пересечься им было решительно невозможно. Разве что случайно столкнуться на улице, но Рикке не любила уличных знакомств, уж очень это стремно, а Хенрик, наверное, понятия об уличных знакомствах не имел. То есть знал, конечно, что такое случается, но на себя подобное не проецировал.

В богемных кругах Вестербро Рикке освоилась быстро. Там иначе и не получится. Два-три появления, две-три коротких беседы ни о чем, и ты уже своя – человек из тусовки. Рикке ничем не хвасталась, ни с кем не выясняла отношений, не ввязывалась ни в какие споры, старалась говорить людям приятные слова, короче говоря, усердно играла роль доброй королевы Дагмар.[107] Бармен из «Коп ог ундеркоп» Йокум, не догадывавшийся о том, что Рикке подозревала в нем Татуировщика, однажды угостил ее пивом, а когда Рикке в ответ угостила его, проникся к ней настолько, что дал координаты своего мастера тату. Клеиться он больше не клеился. В этом кругу настойчивость была не в почете, да и в юных девах недостатка не было, так что Рикке чувствовала себя спокойно и в относительной безопасности.

Смешно подумать – Рикке начала коллекционировать живопись. Пока что только в единственном количестве, но это была не какая-то там репродукция, а настоящая картина маслом на куске оргалита, размером тридцать на пятьдесят сантиметров. Картина представляла собой черные вихри на сине-сером фоне и, согласно надписи на обороте, называлась «Низвержение в Эресунн». Обошлась она в цену двух бокалов пива. Цену назвал художник, у которого не было денег, но была жажда и картина, которую хотелось продать. Рикке угостила его пивом просто так, из сострадания, уж очень несчастным он выглядел – бледный до прозрачности с печальными глазами и трогательным хохолком на макушке. Но художник настоял, чтобы он взяла картину. Уже потом Рикке догадалась, что ему на самом деле было нужно не пиво, он хотел сбыть картину, пусть даже и за столь символическую цену. Положить начало, сделать почин, перебить хребет неудаче.

С картиной в пластиковом пакете Рикке прямо из бара поехала к Хенрику хвастаться своим приобретением. Хенрик с полминуты разглядывал картину, а потом поинтересовался, сколько Рикке за нее заплатила. «Два бокала пива», ответила Рикке. «За депрессивную картину, глядя на которую хочется утопиться в Эресунне, это слишком дорого», пошутил Хенрик. Слишком дорого! Да он просто позавидовал! Рикке повесила картину над кроватью (очень милая, в сущности, картина, ничего депрессивного, просто именно такое настроение захотел передать художник). При каждом взгляде на картину, Рикке искренне желала Андерсу Бентсону (так звали художника) поскорее завоевать мировую известность. Почему бы не пожелать хорошего хорошему человеку, да и «Низвержение в Эресунн» тогда невероятно взлетит в цене. Тогда Рикке напомнит Хенрику его слова насчет того, что она переплатила за этот шедевр.

То, что Хенрик будет рядом, чтобы Рикке могла напомнить ему, почему-то не вызывало сомнений. Рикке не верила в это, не надеялась, а просто знала. И это было очень приятное знание, знание, которое согревало.

12

«It’s a lonely world»[108] было написано во всю стену черной краской. В углу кто-то наискось добавил красной – Lorteland.[109] Пространство у стены было огорожено полицейскими лентами. Из знакомых Рикке увидела только инспектора Беринга и криминалиста Нансена.

– Сегодня утром на Вигерслев-авеню нашли длинный сверток, упакованный в черную пленку и перевязанный скотчем, – корреспондент артикулировал с преувеличенной старательностью и зачем-то таращил глаза, – В свертке оказался не очередной труп, как того можно было ожидать, а манекен, на животе которого нарисован известный символ «лучезарная дельта» – треугольник, внутри которого находится открытый глаз…

Камера крупным планом показала рисунок. Ничего общего с обычными творениями Татуировщика, да и вообще все это выглядит как дурная шутка.

– Зло порождает зло, это так, но иногда зло вызывает желание посмеяться над ним. Или над обществом?..

Журналисты обожают вставлять в свою речь или в свои статьи подобные заезженные штампы. «Зло порождает зло» – кто бы этого не знал?

– Мы не располагаем полной информацией, но нам удалось узнать, что видеокамера, находившаяся вон там, – в кадре на секунду появилась уличная камера слежения, – зафиксировала злоумышленников и номер их машины. Мы будем информировать вас…

Вот за это в полиции ненавидят журналистов. Взял и выдал на всю Данию – «зафиксировала злоумышленников и номер их машины». Ясное дело – хочется выдать в эфир побольше новостей, но надо же иногда думать о том, что ты выдаешь. Рикке приглушила звук телевизора и позвонила Оле.

– Приветствую! – несмотря на воскресное утро, голос у Оле был совсем не сонный. – Смотришь телек?

– А тебя, как я поняла, уже разбудили?

– Три часа назад. Позвонил Ханевольд и велел срочно ехать на Вигерслев. Я уже садился в машину, когда он позвонил снова и дал отбой. А я-то еще удивлялся, пока брился – что-то наш Татуировщик рановато напомнил о себе. Так удивлялся, что даже порезался два раза. Оказалось же, что это два идиота, которым не спится по ночам.