Книга Новая встреча - Мэхелия Айзекс

После обычных любезных выражений, в которых Леонард выражал надежду на то, что его друг полностью восстановил подорванное здоровье, президент перешел к более личным вопросам. Церемония официального введения в должность намечена на конец года, и Банга надеется увидеть на ней Говарда с женой. Он хочет воспользоваться этой возможностью, чтобы выразить свою признательность другу за помощь, способствовавшую поражению Алланга, но более всего желает снова увидеться с ним, познакомиться с его женой и преподнести почетную награду.

Таким письмом можно было только гордиться. Говард уже знал об этой награде из прессы, но это послание было официальным, и ему захотелось показать его Конни. Интересно, испытала бы она гордость за него или посчитала бы это еще одним доказательством того, что он мог бы связаться с ней из плена, если бы захотел?

Этого Говард не знал, да и вряд ли узнает. У него теперь не было возможности спросить ее об этом. В последнее время он слишком часто попадал перед Конни впросак и больше не желал подвергаться новым унижениям.

Все это оставляет его лицом к лицу с той же самой проблемой, подумал Говард, кладя письмо обратно на каминную полку. Прежде чем попытаться отряхнуть со своих ног прах прошлого, надо было что-то решить насчет апартаментов. Жить здесь, в такой близости от Конни, было бы просто мучением. Она, вероятно, делает в городе покупки, и он может наткнуться на нее в любую минуту. Конни, может быть, и сможет жить подобным образом, но как насчет него? Способен ли он стать свидетелем того, как она выйдет замуж за Прайса, а может быть, и заимеет от него ребенка? А каково будет увидеть ее толкающей перед собой коляску?

Невеселые мысли Говарда прервал звонок домофона, и, почти благодарный звонившему, он поднял трубку, понятия не имея, кто это может быть. Хотя, кроме агента по аренде недвижимости, звонить было некому.

— Да?

— Говард? — При звуке женского голоса сердце его на мгновение замерло, но тут она продолжила. — Это я, Флора. Можно мне подняться?

Конни преклонила колени в самой глубине церкви. Тут было красиво — резная решетка, за которой располагался хор, выразительный цветной витраж позади алтаря. На скамьях были ярко-красные подушки, а многочисленные добровольные помощники Адама заботились об огромных цветочных урнах. Сейчас, перед Пасхой, цветов, конечно, не было, но в церкви было тепло от свечей, горящих в канделябрах, расположенных по обе стороны от покрытого красным сукном стола.

Адам стоял на коленях возле алтаря и, вероятнее всего, даже не подозревал о ее присутствии. Будничная общая служба закончилась, и немногочисленная паства уже успела разойтись. Эта служба, проводимая обычно для людей, которые не в состоянии были посещать воскресную, никогда не собирала большой аудитории, и никто не обратил внимания на все еще стоящую на коленях Конни.

Если бы не насущная необходимость поговорить с Адамом, она не пришла бы сюда. Отпрашиваясь на этот день у миссис Торнвуд, Конни понимала, директриса думает, что отпускает ее повидаться с мужем. Но то, о чем она собиралась поговорить с Адамом, не терпело отлагательства, и предпочтительней было покончить с этим днем, чем приглашать его к себе в коттедж после захода солнца.

Наконец Адам поднялся на ноги, и Конни, чьи колени совсем онемели, с облегчением уселась обратно на скамью. Наверняка он собирается уходить, с надеждой подумала она. Никогда еще Адам не задерживался так долго. Видимо, он до сих пор отмаливает то, что считает своей слабостью и что вроде бы должно было облегчать ее задачу, но Конни не чувствовала этого. Напротив, то, что причиной его частых в последнее время задержек в церкви является неспособность преодолеть свои чувства, вызывало ее беспокойство. В последнее время Адам все чаще и чаще находил повод отказываться от визитов в коттедж по вечерам, как будто решил, что теперь, когда они с Говардом окончательно разошлись, он должен действовать с еще большей осторожностью.

Но так продолжаться больше не могло. Надо было найти способ объяснить ему, что тот приход Говарда не меняет ничего, ее чувства к Адаму остались прежними, хотя и в несколько ином смысле. Конни хотела объяснить, как она видела их общее будущее и свою собственную роль в нем.

Видит Бог, Конни пыталась поговорить с ним на эту тему и раньше. Дважды, когда он появлялся в коттедже под предлогом сообщения решений школьного попечительского совета, она пробовала объяснить Адаму свои чувства. Однако, будто предвидя, что его ожидает, он уклонялся от разговоров на личные темы, оставляя ее с ощущением, что ему просто не хочется в это вникать.

Правда, надо было признать, что вина лежала не на нем. По иронии судьбы, ее собственные чувства странным образом изменились. Пока Конни считала, что Говард мертв, у нее не было никаких сомнений касательно своего отношения к Адаму. Он был человеком добрым и заботливым, приличным, как она некогда сказала Говарду, и любая женщина могла бы гордиться привязанностью такого человека.

Но теперь все изменилось. Если раньше чувство безопасности и ровность отношений казались ей желаннее всего, то теперь Конни сомневалась в том, что удовлетворится меньшим, чем те чувства, которые они когда-то разделяли с Говардом. Адам был надежен и основателен, но она не любила его. Нет, разумеется, он ей очень нравился, но этого было явно недостаточно.

Конни понимала, что прежнее влечение к Адаму было вызвано теми же эмоциями, которые сегодня отталкивали ее от него. Она всегда знала, хотя, может быть, и подсознательно, что пережитое с Говардом больше не повторится, и поэтому ее потянуло к Адаму, олицетворяющему собой полную противоположность. Все шло прекрасно — до тех пор, пока Говард считался погибшим. Но его возвращение перевернуло все с ног на голову, и было бы нечестно продолжать жить в этой лжи.

Конни тяжело вздохнула. Она надеялась на то, что Адам все поймет и воспримет ее решение не слишком болезненно. Последняя встреча с Говардом поколебала основы ее отношений с Адамом, не говоря уже о том, чем это все окончилось… У Конни защемило сердце. Только тогда она поняла, от чего хотела отказаться.

Хотя Говард, по-видимому, не разделяет ее чувств, с грустью подумала Конни, наблюдая за тем, как Адам гасит свечи у алтаря. Поверит ли он, когда она скажет, что Говард не имеет к ее решению никакого отношения?

Наконец Адам отошел от алтаря и, проверив еще раз, все ли в порядке, спустился по ступенькам и в последний раз перекрестился. Но если раньше подобное внимание к мельчайшим деталям церемонии нравились Конни, сейчас его медлительность вызвала у нее раздражение, и, закрыв глаза, она постаралась привести свои нервы в порядок.

— Почему ты не в школе?

Открыв глаза, Конни обнаружила, что Адам уже стоит возле ее скамьи.

— Я прогуляла, — ответила она как можно беспечнее, стараясь не обращать внимания на нравоучительный тон его голоса. Можно подумать, будто она школьница! — Мне кажется, что нам надо поговорить. Ты закончил свои дела?

— Не совсем… — Адам бросил взгляд в направлении ризницы. — Остались кое-какие мелочи.