Книга Проклят тобою - Яся Белая

Значит, здесь есть кто-то ещё.

Кто-то, кому необходимо готовить пищу на огне.

Кто-то, кто построил эти дома.

Как я сразу не догадалась! Ну, конечно же. Не для монстров, ундин и затерянных душ же их строили!

Значит…

Мне в спину упирается нечто твёрдое и хриплый голос командует:

— Подними руки!

— Не могу, — пищу в ответ. — У меня ребёнок.

— Положи его на пол и подними руки!

Чмокаю настрадавшегося малыша в лобик и осторожно кладу поближе к тёплым камням.

Поднимаю руки, всё ещё боясь оглянуться.

— Вставай, медленно! — продолжают распоряжаться мной.

Выполняю команду. Разворачиваюсь.

Их двое. Невысокий рыжеватый юноша и тонкая бледная девушка, словно обретшая плоть ундина.

Но они не пугают меня, даже несмотря на то, что юноша сжимает в руках старенькое охотничье ружьё.

Почему-то я точно знаю: передо мной хоть и не совсем обычные (нормальные здесь бы не выжили), но всё-таки люди.

Без масок.

Без иллюзий.

Просто люди.

Должно быть из тех, кто построил когда-то эти дома…

И я радуюсь им.

Поэтому улыбаюсь и максимально искренне заверяю:

— Я не причиню зла. Просто не хотела, чтобы тот монстр сожрал малыша.

— Мы знаем, — говорит парень и кивает в сторону девушки. — Сейл — ундина, она попросила сестёр защитить тебя. Сейл очень добра.

Девушка бледно улыбается и протягивает ко мне тонкую руку. Ощупывает, едва ли не обнюхивает. Стоит вплотную, а сама едва достаёт мне до носа.

У неё удивительный цвет волос — белый с серебристым отливом, и переливается, будто снег под солнцем. Даже здесь, в полумраке.

Изучив меня, она оборачивается к парню и издаёт странные булькающие звуки, мало напоминающие речь.

— Сейл говорит, что ты не лжёшь. Она не чует угрозы. Бери мальца и идём.

А я сторонюсь и опасаюсь, потому что мало ли чего можно ожидать от человека, который пользуется ружьём, как указкой.

Беру ребёнка, прижимаю к себе и следую за новыми знакомцами.

Замечаю, что Сейл движется быстрыми, короткими перебежками.

Пристроив заснувшего малыша на руке, догоняю парня и спрашиваю:

— Что это с ней?

Он горько вздыхает:

— Ундины дорого платят за право ходить. Лишаются голоса, а каждый шаг для них — словно бег по остриям ножей.

— Совсем, как Русалочка, — говорю я.

— Какая ещё русалочка? — удивляется он.

Так, прокололась, почти как Штирлиц из анекдота, где он рассказывает, что учился водить машину в ДОСААФ.

— Я не местная, не отсюда, — обвожу рукой помещение. — А там, в моих краях, водных жительниц называют русалками. Они наполовину женщины, наполовину рыбы. И чтобы получить ноги вместо хвоста, тоже отдают свой голос.

— Рыбы! — морщится парень. — Какая гадость! — похоже, он мне поверил и не собирается перепроверить информацию. Даже, наоборот, становится куда дружелюбнее, протягивает руку: — Мы так и не познакомились. Фениас. А ты?

Называюсь и сразу перехожу к главному, к тому, что волнует меня с момента встречи:

— Откуда ты здесь?

Фениас лишь самодовольно ухмыляется:

— Скоро всё увидишь сама. Мы почти пришли.

Бежавшая впереди нас Сейл тоже останавливается, что-то булькает и указывает на громадную, всю покрытую тонкой, как вязь, резьбой, дверь.

— Почему почти? Вот же дверь!

Фениас качает головой:

— Не всё так просто. Бессердечному не пройти.

А вот теперь накатывают паника и злость. Крепче прижимая к себе малыша, выдаю:

— Зачем было тащить меня сюда? Если ты знаешь, что я бессердечная.

Фениас хмыкает и легко ударяет меня ладонью в лоб:

— Да ты точно идиотка! Будь ты и вправду бессердечной, стала бы ты спасать мальца?

Он кивает на мою бесценную ношу.

Я пожимаю плечами:

— Не знаю.

— То-то и оно, что не знаешь. Не уверена. А если сама не знаешь, откуда же мне знать. Но дверь… Её не обманешь. Так что сейчас и проверим. Сейл, открывай.

Ундина кивает, подходит к двери, прикладывает ладонь к одному из узоров. И створки расходятся. А из-за них бьёт нестерпимо яркий — после этого сумрачного мира — свет.

Прикрываюсь рукой, потому что кажется — вот-вот выжжет глаза. Но когда более-менее привыкаю к свету, отчетливо вижу, как в его яркой полосе рыжеволосый и белокожий Фениас в своём бесформенном светлом балахоне выглядит истинным херувимом: волосы ложатся вокруг лица золотистым ореолом. А глаза — чище и голубее небесной лазури.

Сейл торопит нас, машет руками: мол, проходите скорей. Но я не могу быстро. У меня на руках ребёнок и нужно подумать о его судьбе.

Ведь я не знаю, что случается с бессердечным, если он проходит через эту дверь. Может, его разрывает на куски? А я не могу так рисковать.

Поэтому бережно передаю малыша Фениасу:

— Позаботься о нём.

Парень осторожно принимает хрупкий дар, старается не разбудить. Лицо его становится одухотворённым и нежным, как у настоящего ангела. Только вот ружьё за плечом всё портит. Ангелу-то полагается меч!

Какие дурные мысли лезут в голову перед смертью…

Усмехаюсь.

Странно, что я стала бояться смерти. Ведь ещё недавно желала её. Видела в ней способ вернуться домой…

А теперь…

Отвожу глаза, пряча слёзы. Машу рукой перед лицом, будто разгоняю туман, бормочу:

— Иди вперёд, — если честно, не хочу, чтобы Фениас или кто-то ещё видел, как меня разорвёт. — И ты, Сейл. Идите, я следом.

— Хорошо, — легко соглашается Фениас, — только не бойся. И поспеши. Как только Сейл пройдёт, дверь начнёт закрываться.

— Обещаю.

Он снова верит мне, манит за собой Сейл, и они исчезают в свете, словно утопают в молоке.

Хух, Илона, не дрейфь.

Как там говорит папа: дальше фронта не пошлют. Вспомни: может быть умереть — значит, вернуться?

Есть такая поговорка: дом там, где сердце. Вот и узнаю сразу, где моё сердце и где мой дом.

Вдох-выдох.

Зажмурилась и пошла.

И, набравшись смелости, я ныряю в абсолютный свет.

Глава 7. За той дверью…

Когда после нырка в световой коридор моё тело, наконец, обретает устойчивость, а глаза начинают вновь различать все цвета спектра, я оглядываюсь и присвистываю. Будь собравшиеся на поляне люди низкорослыми и мохноногими, решила бы, что меня занесло в Шир. Столько вокруг было зелёного, яркого, сочного! Белые аккуратные домики с черепичными крышами. Возле них — ухоженные палисадники. Плодовые деревья клонят ветки под тяжестью урожая. Стайка ребятни несётся за семейкой гусей. Здесь всё будто по контрасту с унылой обителью Хозяйки Перепутья.