Книга Игры ангелов - Нора Робертс

— Не очень-то хорошо отреагировала на что?

— Ну, на этот случай. На то, что я стала жертвой нападения.

— А как можно хорошо отреагировать на то, что в тебя стреляли, оставили там умирать да еще и убили у тебя на глазах подружку?

— Ну, я должна была принять тот факт, что ничего уже не могу поделать, и проникнуться благодарностью за то, что осталась в живых. Обрести бога или броситься в пучину наслаждений, уж не знаю что еще, — с нетерпением сказала она. — А я не смогла с этим смириться. Не справилась. Меня все время преследовали ночные кошмары. А еще я стала ходить во сне, и у меня случались приступы истерики. Мне все время казалось, что они идут за мной, — эта серая куртка мерещилась мне на случайных прохожих. В общем, это был нервный срыв и, как следствие, психиатрическая больница.

— Они поместили тебя в клинику?

— Я сама пришла туда, когда поняла, что лучше мне не становится. Я не могла работать, не могла есть. Вообще ничего не могла, — она потерла висок. — Но мне пришлось уйти оттуда: слишком просто было жить в этом искусственном окружении. Таблетки я тоже перестала пить — после них мое сознание становилось совсем тусклым.

— Так что теперь ты обычная невротичка.

— Ну да, а еще я страдаю клаустрофобией, мучаюсь навязчивыми мыслями и с трудом могу бороться с приступами паники. Не говорю уже о кошмарах. Часто я просыпаюсь среди ночи с ощущением, будто все вот-вот повторится. Но я действительно видела тех двоих. Я не придумываю, не путаю воображение с реальностью. Я их действительно видела.

— Ладно, — он свернул на обочину дороги. — Отсюда пойдем пешком.

Она вышла первой, а затем, набравшись храбрости, вытащила из кармана разрисованную карту.

— Когда я решила, что это ты привел доктора, то здорово разозлилась. Я сразу направилась к себе, чтобы взять карту — рассчитывала, что смогу добраться до места одна.

Рис развернула карту, протянула ее Броуди.

— Я не помню, когда я это сделала. Но это еще не значит, что я придумала вчерашнее убийство. Должно быть, ночью у меня был приступ, и я просто вытеснила произошедшее из сознания.

— Тогда зачем ты показываешь это мне?

— Чтобы ты знал, с кем имеешь дело.

Мельком взглянув на карту, он снова свернул ее.

— Я видел твое лицо, когда ты бежала вчера по тропинке. Если ты выдумала это убийство, то ты зря растрачиваешь свои таланты на кухне. С таким живым воображением ты могла бы стать непревзойденным писателем. Твои детективы разлетались бы миллионными тиражами.

— Так ты действительно мне веришь.

— О господи! — Он сунул карту ей в руки. — Неужели ты думаешь, я поехал бы сюда, если бы не верил тебе? В конце концов, у меня полно своих дел. Ты видела то, что видела, и все это крайне неприятно. Женщина мертва, и кто-то должен за это ответить.

Рис на мгновение закрыла глаза.

— Только не пойми это неправильно.

Сказав это, она порывисто обняла его и поцеловала.

— А как я должен это понимать?

— Как способ выразить искреннюю признательность. — Девушка закинула за спину рюкзак. — Ты знаешь дорогу?

— Да.

Вышагивая рядом с Броуди, Рис бросила на него быстрый взгляд.

— Это первый раз за последние два года, когда я поцеловала мужчину.

— Неудивительно, что ты чокнутая. И как оно?

— Успокаивает.

Он фыркнул:

— Думаю, в следующий раз нам стоит опробовать кое-что поинтереснее.

— Возможно. — А теперь думай о чем-нибудь другом, приказала она себе. — Во время перерыва я сбегала в магазин и купила твою книгу. Джемисон У. Броуди.

— Какую именно?

— «Страшная тайна». Мак сказал, это первая твоя работа, так что я решила начать именно с нее. Маку она очень понравилась.

— Мне тоже.

Рис рассмеялась.

— Надеюсь, и я не буду разочарована. Кто-нибудь называет тебя просто по имени?

— Нет.

— А что означает буква У?

— Упрямец.

— Подходит. — Она облизнула губы. — Они могли прийти сюда откуда угодно.

— Ты сказала, что не видела ни палаток, ни другого снаряжения.

— Они могли оставить это за камнями. Чуть дальше от реки.

— Рис, тут не было никаких следов — кроме тех, которые оставил Рик. Взгляни, — он присел на корточки. — Я, конечно, не следопыт, но кое в чем разбираюсь. Вот те следы, которые я оставил сегодня утром. А вот следы Рика. Земля совсем мягкая.

— Не прилетели же они сюда на крыльях любви.

— Ясное дело. Но он легко мог замести следы.

— Зачем? Он ведь чувствовал себя в полной безопасности.

— Ты видела его. Не исключено, что и он мог видеть тебя.

— Он ни разу не оглянулся, ни разу не посмотрел в мою сторону.

— Это пока ты наблюдала за ними. А потом ты бросилась бежать, правда? И оставила на скале свои вещи. Может, он уловил движение или увидел потом твой рюкзак. Согласись, нетрудно догадаться, что к чему. Вот он и уничтожил все улики. Нам потребовалось два часа, чтобы добраться до моего дома. Потом мы звонили Рику, потом он беседовал с тобой. И в общей сложности все это заняло не меньше трех часов. Черт, да за это время здесь можно было спрятать любые следы — не то что одного человека, но стада слонов.

— Он видел меня, — Рис почувствовала, как в горле у нее пересохло.

— Может, да, а может, и нет. В любом случае он решил не рисковать. Скрыл следы своего пребывания здесь — как, впрочем, и ее.

— Он видел меня. Почему я не подумала об этом раньше? — Она провела рукой по лицу. — К тому времени, когда я добежала до тебя, он уже успел избавиться от тела — кинул его в воду или утащил в лес.

— Я за второй вариант. Утопить тело не так-то просто. На это требуется время.

— Значит, он унес ее отсюда.

Рис остановилась, увидев за деревьями проблеск воды. Река решительно пробила свой путь сквозь скалы, которые возвышались над ней отвесными громадами. Такое чувство, будто мы оказались в ящике, подумала она. Только вместо крышки — весеннее небо над головой.

— Надо же, — пробормотала она. — Как здесь… уединенно. Река — само ее присутствие — отделяет вас от мира. Просто первозданная красота. Никаких тебе забот, никаких тревог.

— Неплохое местечко, чтобы умереть.

— Нет, это не так. Тот, кто побывал на пороге смерти, знает — нет такого места, где было бы хорошо умирать. Но здесь так завораживающе красиво — скалы, деревья, каменные стены, вода. Последнее, что ей довелось увидеть… А она даже не обратила на это внимания. В ней было столько злости. Вряд ли она видела что-то, кроме него — и своего собственного гнева. А потом на смену гневу пришли страх и боль.