Книга Лицо из снов - Линда Ховард

— Если только она не царапалась, — договорил за него Трэммел, сверкнув своими темными глазами. — Убийца не дурак и знал о том, что такое анализ на ДНК. Он отрезал пальцы и унес их с собой, чтобы наши эксперты не смогли взять образцы его кожи из-под ногтей жертвы.

— В то утро на Винике была рубаха с короткими рукавами, — вспомнил Дейн. — Не помнишь, были ли у него на руках царапины?

— Не было. Может быть, на груди или на предплечьях, но чаще в таких случаях следы ногтей находят на руках ниже локтя. А у Виника в этом смысле все было чисто.

— И не забывай про надрез в сетке от москитов. Если его проделал Виник, чтобы инсценировать взлом, то почему он сделал его таким незаметным? Тонкая игра? Но лично на меня Виник произвел впечатление простака. Нет, тут работал другой. Нам нужно опираться на Марли, ведь ее рассказ полностью согласуется с тем, что мы увидели на месте происшествия.

— Погоди-ка, — вдруг перебил Трэммел. — А про пальцы Надин, Марли что-нибудь говорила?

Дейн на мгновение задумался, потом отрицательно покачал головой.

— Нет, а такую деталь вообще забыть трудно.

Его обеспокоило то, что Марли не вспомнила про отрезанные пальцы. Он взял это на заметку с тем, чтобы спросить ее об этом в следующий раз.

— И тем не менее я бы снова побеседовал с Виником, — настаивал Трэммел. — Для очистки совести. Дейн пожал плечами.

— Я не против. Просто считаю, что мы зря потратим время.

В тот день Трэммел несколько раз пытался связаться с мистером Виником по телефону, когда отвлекался от более насущных дел. Но все без толку. Он звонил даже в ту транспортную компанию, где тот работал, но ему сказали, что Викик взял отпуск неделю назад, что вполне понятно, и его выхода на работу ждут по крайней мере не раньше чем еще через неделю.

— Похороны состоялись вчера, — сказал Дейн. — Может, он у друзей? Во всяком случае, мне понятно, черт возьми, почему он не дома. Пломбы уже сняли, но… Тебе бы хорошо там спалось?

Трэммел поморщился.

— Боюсь, что нет. Но как же нам с ним связаться?

— Спросим у соседей. Они наверняка знают.

Уже ближе к вечеру они подъехали к дому Виника. Вид у него был нежилой. Желтая лента, которая применяется в полиции для маркировки места происшествия, была убрана, но дом все равно не вписывался в окружающую обстановку, и было ясно, что после всего случившегося теперь уже никогда не впишется. На подъездной аллее стояла машина. Дейн ее узнал. Она стояла там же в субботу утром после убийства.

— Он дома.

Они поднялись на парадное крыльцо и постучали в дверь. Им никто не ответил. За дверью тишина. Трэммел обошел дом, постучал у черного хода, но тоже безрезультатно. Окна были плотно занавешены, и посмотреть на то, что делалось внутри, не было никакой возможности.

Двери заперты. Они постучали снова, громко назвали себя.

Тишина.

Дейн перешел к соседнему дому. На стук на крыльцо вышла хозяйка.

— Я детектив Холлистер, — представился он, раскрыв перед ней удостоверение. — Не видели ли вы мистера Виника? Перед домом стоит машина, но на наш стук никто не отвечает.

Нахмурившись, она откинула со лба прядь волос.

— Нет, я не видела его с похорон. Я там была. Почти все с нашей улицы пришли. Такая милая женщина… Когда он приехал, я не заметила. Вчера вечером машины не было. Но сегодня утром, когда я проснулась, уже стояла.

— А кого-нибудь, кроме мистера Виника, у дома вы видели?

— Нет. Правда, я уходила днем, но за то время, пока была дома, ручаюсь. Ничего не видела.

— Спасибо. — Дейн попрощался и вернулся к дому Виника. — Мне это не нравится, — проговорил он, передав Трэммелу содержание разговора с соседкой. — Как насчет того, чтобы взломать?

— Не против, — без улыбки ответил Трэммел. — Если что не так, падем ниц, будем униженно молить о прощении и возместим ущерб.

Они подошли к черному ходу, который вел на кухню. Верхняя половина двери была разделена рамой на множество застекленных квадратов. Дейн достал свою «беретту»и рукояткой высадил квадрат в углу, ближайшем к дверной защелке. Это только кажется, что разбить окно плевое дело. На самом деле сложно. Он всегда с удивлением подмечал эту разницу между теорией и практикой. Осколки высыпались большей частью на плиточный кухонный пол. Аккуратно обернув руку носовым платком, он сунул ее в дырку, нащупал защелку и отпер дверь.

В доме стояла духота, в ноздри ударил застоявшийся смрадный запах смерти. И тишина. Абсолютная тишина.

Дейн снял платок с руки и закрыл им рот и нос.

— Фу! — протянул он, затем, повысив голос, позвал:

— Мистер Виник? Это детектив Холлистер. Со мной детектив Трэммел.

Молчание.

Противный запах, казалось, забирался даже под одежду. Он не был похож на приторно-сладкий запах разложения, скорее остро бил в нос смрадом человеческих экскрементов вперемешку с металлическим привкусом крови. Старой и свежей. В животе у Дейна все перевернулось. Он вполголоса выругался и вошел внутрь.

В гостиной было пусто, как он и думал. На стенах остались засохшие потемневшие брызги крови миссис Виник.

Мистер Виник находился в спальне.

В ней тоже еще не делали уборки. На полу в углу был очерчен мелом контур тела убитой. Мистер Виник лежал рядом. Около его головы валялся маленький пистолет.

Он решил сделать дело наверняка, не оставив себе ни малейших шансов. Когда человек засовывает дуло пистолета себе в рот, намерения у него самые серьезные.

— Черт, — устало проговорил Трэммел. — Я позвоню.

Дейн присел на корточки возле трупа, стараясь ни до чего не касаться. Все говорило за самоубийство, но у него была привычка — не следить на месте происшествия.

Оглядевшись вокруг, он заметил на кровати листок бумаги. Постельного белья не было — один голый белый матрас, на котором не сразу можно было различить записку. Подойдя к кровати, он понял, что может прочитать ее, даже не нагибаясь.

«У меня больше нет семьи. Нет Надин. Так что мне теперь все равно. Жить дальше не хочу».

Он не забыл поставить внизу число и расписаться. Даже указал время. Одиннадцать тридцать. Примерно в тот же самый час неделей раньше была убита его жена.

Дейн помассировал шейные позвонки, поджал губы. Черт возьми, крутой мужик. Похоронил жену, вернулся туда, где она была убита, и всадил себе в рот пулю.

Трэммел вернулся в спальню, подошел к Дейну и прочитал записку.

— Что это? — спросил он. — Депрессия или осознание вины?

— Откуда я знаю?

— Проклятье, — проговорил Трэммел, выразив одним этим словом все свое впечатление об этом доме, где царили печаль и смерть.