Книга Небо цвета надежды - Амита Траси

– Вы позволите?..

Папа махнул рукой, приглашая инспектора отойти в сторонку, чтобы я не слышала их разговора.

Они вышли на лестничную площадку и зашептались, а когда вернулись, инспектор направился прямо ко мне.

– Твой папа говорит, ты умница, поэтому ты, конечно, понимаешь, что если не расскажешь нам все, что тебе запомнилось, то найти девочку будет сложно.

Я взглянула на папу, и тот кивнул.

– Расскажи все, что помнишь, – попросил он.

Инспектор испытующе буравил меня глазами, словно высматривая тщательно скрытую тайну.

– Ты спала здесь? – Он показал на кровать в моей комнате.

Я кивнула.

– И за всю ночь ты ни разу не проснулась и ничего не слышала?

Силясь выдавить слезу, я с мольбой посмотрела на папу.

Папа подошел и сжал мое плечо.

– Она обычно по-другому себя ведет. Если бы она что-то знала, то наверняка рассказала бы. Тара девочка храбрая.

Инспектор вздохнул и поднялся.

– Сделаем все, что в наших силах. – Он пожал папе руку и двинулся к выходу, но на полпути вдруг остановился. – Вы каждый вечер запираете дверь? – обернувшись, спросил он.

– Да, перед тем как ложиться спать.

Инспектор кивнул и, задумавшись, прикусил губу, после чего подошел к двери и осмотрел замок.

– Замок в порядке, его не взламывали. Кто-то отпер дверь изнутри и впустил похитителя.

– Что за чушь, – удивился папа, – тут сотворить подобное никому и в голову не пришло бы!

«Мне пришло!» – подумала я. Можно сказать, что это я отворила дверь, когда попросила Салима забрать Мукту. Вот только как он открыл дверь? Замок я отперла, это верно, однако дверь у нас так устроена, что снаружи без ключа ее не открыть, даже если изнутри она не заперта. Как же он забрался в квартиру, не взламывая замка?

Папино возмущение инспектора не впечатлило, и он невозмутимо продолжал:

– У кого еще есть ключи?

– У некоторых наших соседей. – Папа перечислил имена, а инспектор записал их.

– Мы опросим их – возможно, например, что ваши ключи они случайно потеряли и таким образом те попали в руки похитителя. – Потом инспектор улыбнулся, пожал папе руку и ушел, оставив нас в опустевшей квартире.

Спустя несколько дней, когда мы пришли в участок узнать, как продвигаются поиски, инспектор заявил, что ему было некогда, поговорить с соседями он не успел, а заняться расследованием – и подавно. По словам папы, таким образом инспектор дал нам понять, что похищение деревенской девочки никого не волнует, – по крайней мере, сейчас, когда полиция все еще пытается установить, кто устроил взрывы. Потом мы еще четырежды приходили в участок, хотя я не сомневаюсь, что после работы папа и один туда заглядывал. Раз за разом инспектор повторял, что они работают над нашим делом, но пока безрезультатно. Выслушав его, мы возвращались домой; папа едва передвигал ноги от расстройства, меня же мучила совесть: из-за того, что мне вздумалось избавиться от Мукты, папе теперь приходится разыскивать ее. Впрочем, он, вероятнее всего, понимал, что поиски ни к чему не приведут. И мы забросили их.

Помню последние дни в Индии – мы с Навином бесцельно бродили по округе и молчали, словно он понимал, что я натворила. Чаще всего, когда я пробовала заговорить с ним, он тотчас же выдумывал какой-нибудь предлог и убегал, бросая, что, мол, спешит на встречу с друзьями. Папа приходил с работы вымотанный, а на мои вопросы лишь что-то бурчал себе под нос. Иначе он со мной тогда не разговаривал. Порой мне казалось, что теперь моя жизнь вечно будет такой. Я смотрела на счастливые семьи, шагающие по улице, и думала о своем детстве до того, как все это произошло. Вспоминая слова Мукты, я поднималась на террасу и вслушивалась в шепот ветра, стараясь услышать то, о чем она рассказывала. Как же мне хотелось броситься на шею ааи и сказать ей, что я не желала Мукте зла. Но даже и этой малости я была теперь лишена.

Время от времени, сидя за уроками, я поднимала голову и замечала за окном голубя. Мукта наверняка усмотрела бы в этом скрытый знак. В такие моменты мне хотелось расплакаться и признаться во всем папе, сказать, что Мукта сейчас в родной деревне и что надо забрать ее оттуда. Я надеялась, что Салим внял моей просьбе и отвез Мукту обратно. По здравом размышлении я понимала призрачность таких надежд, но старалась убедить себя в обратном. Часто, сидя в четырех стенах, когда-то бывших моим домом, я думала, что надо поговорить с Салимом и узнать, все ли в порядке с Муктой, но меня даже на это не хватало.

Однажды вечером папа вернулся домой, поставил на пол кейс и объявил, что у него для меня сюрприз.

– Что?! – с нетерпением спросила я.

Уже несколько месяцев в нашем доме жила тишина, к которой я так и не привыкла. Я сгорала от любопытства, а папа ослабил галстук и, раскинув руки, плюхнулся на диван.

– Подойди-ка сюда, – позвал он.

Я бросила уроки и уселась рядом с папой.

– Тара, мне предложили работу в международной компании. После того как я получил диплом инженера, меня часто звали работать за границей, но мне не хотелось уезжать из Индии. И твоей ааи в чужой стране не понравилось бы. Но сейчас мне кажется, что нам лучше уехать. – Он глубоко вздохнул и, обняв меня за плечи, посмотрел в окно.

Вечер был ясным, а небо – синим и безоблачным. Стаи птиц взмывали вверх и выстраивались клином. Я ждала, силясь понять, к чему он ведет.

– Тара, ты же понимаешь, что это все значит? Мы уедем отсюда, из этой квартиры, из этой страны. Уедем в Америку. Там ты получишь хорошее образование. Тебя ждет такое будущее, каким я видел его в мечтах. К тому же, по-моему, пора нам покинуть этот дом, оказаться подальше от горьких воспоминаний.

Я смотрела в небо и думала сперва о Мукте, а потом об ааи – обе покинули меня быстро и внезапно. В последние месяцы пустота, воцарившаяся в доме после исчезновения Мукты, мучила меня, и я, страдая от невозможности признаться во всем, надеялась, что полиция будет разыскивать ее и рано или поздно доберется до ее родной деревни. И тогда мы снова возьмем ее к себе.

– Тара, ты меня слушаешь?

– Но, папа, нам надо сначала найти Мукту.

Папа помрачнел.

– Я… я хотел еще кое-что тебе рассказать. – Его внезапное уныние насторожило меня. Папа заморгал и отвел глаза. – Сегодня мне на работу звонили из полиции. Они сказали, что Мукта уже несколько дней как мертва.

Внезапно тишина нашей квартиры едва не оглушила меня. Та ночь, боль в глазах Мукты, ее отчаянные попытки освободиться, надежда – я вспомнила все. Это моих рук дело. В своем легкомыслии я ни секунды не боялась, что с ней что-то случится. Хуже того – я была такой наивной, что была уверена, будто Салим не причинит ей зла. О чем я вообще думала? Спросить папу, от чего Мукта умерла, у меня не хватило сил. Страдала ли она? Испытала ли боль? Достойную ли церемонию погребения ей устроили? Эти вопросы пугали и заставляли стыдиться, но потом они надолго станут частью меня.