Книга Непристойные предложения - Уильям Тенн

Это мой долг – действительно долг, с учетом того, что я за человек, что знаю и во что верю – подготовить собратьев-людей к тому, с чем они столкнутся вскоре, самое позднее, через одно-два поколения. Что бы я ни писал – сатиру, трагедии или обычные драмы, – я должен подготовить человека к тревожному открытию: он и его вид перестанут быть единственным ребенком природы.

Вселенная очень велика, и мы не только перемещаемся по ней физически, но и посылаем сигналы во всех направлениях, которые можем придумать. Мы думаем – а значит, мы существуем. И рано или поздно неожиданно увидим – или услышим кого-то. Обнаружим, что у нас есть крайне умные родичи.

В первую очередь я молюсь о том, чтобы мы не оказались мышами, которые потревожат кошек. Во вторую – о том, чтобы они не слишком опередили нас в технологическом смысле. Я не хочу, чтобы генеральный секретарь ООН сыграл роль Монтесумы для какого-нибудь галактического Кортеса. А еще я молюсь о том, чтобы мы сумели сосуществовать с разумными существами, которые появились в ходе совершенно иной эволюции, чтобы мы смогли пользоваться и наслаждаться совершенно различными технологиями, произведениями искусства, философскими и религиозными воззрениями. Чтобы мы оценили тот факт, что есть множество форм разума – и его высшие формы неизменно сталкиваются с тем, что, как и мы, называют трагедией жизни.

Вот почему я пишу космические комедии.

Написано в 1956 году, опубликовано в 1958-м

Критерий от балды

Помните афоризм про старую английскую правовую систему? «Пусть рухнут небеса, но правосудие должно свершиться»? Так вот, свершилось ли оно в этом случае?

Дано три личности. Разумный примат с Сола III – в техническом смысле, человек. Столь же разумное ракообразное с Проциона VII – иными словами, эрудированный лобстероморф. И компьютер модели «Малколм Мовис омикрон бета», достаточно разумный, чтобы проложить маршрут из одной звездной системы в другую, а также состязаться с большинством биологических умов во всевозможных играх, от бриджа до шахмат и двойного зоньяка.

Теперь добавим кораблекрушение. Ветхое, дырявое каскасское грузовое судно разваливается в дальнем космосе. Разваливается в прямом смысле. Половина двигательного отсека уничтожена взрывом, корпус течет и начинает разрушаться, все, кому удалось выжить и добраться до спасательных шлюпок, бегут с корабля.

В одной такой шлюпке находятся человек Хуан Кидд и лобстероморф Туэзузим. И, разумеется, компьютер «Малколм Мовис», непременный пилот, навигатор и мастер на все руки.

Кидд и Туэзузим знали друг друга больше двух лет. Компьютерные программисты примерно одного уровня, они познакомились на службе и были уволены в одно время. После чего решили сэкономить, отправившись на потрепанном каскасском грузовом судне в сектор N-42B5, где, по слухам, было много работы.

Когда разразилась катастрофа, Кидд и Туэзузим сидели в столовой, увлеченные нелегкой партией в двойной зоньяк. Они помогли друг другу добраться до спасательной шлюпки. Активировали компьютерного пилота и запустили режим дальней связи, чтобы найти помощь. Компьютер сообщил, что спасение возможно не раньше чем через двадцать дней, а скорее – через тридцать.

Какие-то проблемы? В шлюпке есть воздух, топливо, вода в избытке. Но пища…

Помните, это было каскасское грузовое судно. А каскассцы, само собой, – кремниевая форма жизни. Для пассажиров каскассцы загрузили камбуз органической пищей на основе углерода. Но даже не вспомнили про спасательные шлюпки. И теперь два не-каскассца застряли на такой шлюпке на три или четыре недели, и из еды у них имелся лишь песок да гравий.

А также они сами – к такому выводу потерпевшие пришли сразу и одновременно.

Люди на своей родной планете полагают изысканными деликатесами более мелких и менее разумных ракообразных вроде лобстеров и лангустов. А на Проционе VII, как выразился Туэзузим, «особым проявлением гостеприимства считается подать на стол маленького сочного примата под названием пятнистый моррор».

Иными словами, каждый из этих программистов мог съесть другого. И выжить. На спасательной шлюпке имелись кухня и холодильник. Аккуратно разделенного на порции стандартного компьютерного программиста должно было хватить до спасения.

Но кто кого съест? И как это решить?

Дракой? Едва ли. Двух высокоинтеллектуальных существ нельзя было назвать лучшими в физическом смысле представителями своих видов.

Кидд был сутулым, страдал сильной близорукостью и легкой анемией. Туэзузим был мелковат и плохо слышал, а одна клешня у него была покалечена. Ее вывихнули при рождении, и она сформировалась неправильно. С учетом этих болячек оба программиста всю жизнь избегали спортивных состязаний, особенно агрессивного характера.

Однако понимание того, что больше никакой еды нет, вызвало у обоих путешественников сильный голод. Разве сравнится почти-дружба с ужасной перспективой голодной смерти?

Для протокола: это лобстероморф Туэзузим предложил испытание игрой, в которой компьютер выступит в качестве судьи, а также палача для проигравшего. Опять-таки исключительно для протокола: это человек Хуан Кидд предложил выбрать логической игрой, которая решит исход дела, балду.

Оба любили балду и играли в нее всякий раз, когда не могли сыграть в свою любимую игру – то есть когда у них не было костей для зоньяка. Спеша покинуть судно, они бросили сетку и кости в столовой. И теперь игра в слова казалась единственным вариантом, не считая подкидывания монетки, что оба – будучи программистами-геймерами – отвергли как слишком незамысловатую глупость. Само собой, оставалось испытание физической схваткой, однако ни один не находил этот способ привлекательным.

Раз уж компьютеру предстояло сыграть роль судьи и разрешающего диспуты словаря, а также палача, почему не сделать его участником и не сыграть втроем? Это внесет в игру фактор непредсказуемости, подобно перетасовке карт. Разумеется, компьютер не мог проиграть – программисты договорились не обращать внимания на буквы «балды», которые он заработает.

Они условились о простых правилах: лимит времени на каждую букву – десять минут; слова из трех букв не считаются; имена собственные, как обычно, под запретом; каждый следующий раунд идет в сторону, противоположную предыдущему. Таким образом оба игрока получат равные возможности предъявить претензию, и ни один не будет постоянно отставать от другого.

Кроме того, спорные моменты следовало решать посредством промежуточного игрока – компьютера, который не участвовал в состязании.

Отправив последний сигнал бедствия, они занялись программированием компьютера для игры (и мгновенной казни проигравшего). Изучая колоссальные программные ресурсы компьютера, они к своей радости обнаружили среди резидентных словарей свои любимые первое и второе издания Уэбстера. Программисты выбрали эти древние базы данных в качестве высших судей.

На подготовку приведения приговора в исполнение ушло чуть больше времени. В конце концов они остановились на чем-то вроде двух электрических стульев, управляемых компьютером. Для умерщвления договорились использовать установленный на спасательной шлюпке двигатель Хамеца. Каждый игрок будет пристегнут к креслу, и компьютер будет удерживать его до конца игры. В решающий момент, когда один из соперников заработает вторую букву «а» в «балде», его мозг будет поджарен, а победитель будет отпущен на свободу.