Книга Полет гарпии - Робин Хобб

Ки захлестнула тупая, тошнотворная боль и вместе с ней – гнев. Стало быть, они и ее уже превратили в платежную бирку, в пешку в сложной игре интересов, которая тут велась. Она, Ки, в первую голову означала для них кусок земли, входящий в чью-то там долю. Она не вскочила на ноги и не произнесла ни слова. Она осторожно вытащила из воды оранжевый кристалл, определила его в ведро и повязала на колышек свежую веревочку.

– А я так не вижу никаких оснований для беспокойства, Кэти, – сказал Ларс. – Ты, между прочим, рассуждаешь прямо как Руфус. Тот тоже вечно всех во всем подозревает. Хафтор мне двоюродный брат, и нам незачем опасаться предательства с его стороны. Из него, кстати, со временем мог бы получиться очень даже неплохой землеправитель. Вот только сомневаюсь, что до этого в самом деле дойдет. Я тоже живу с Ки в одном доме и могу заверить тебя, что, во всяком случае, она никаких нежных чувств к Хафтору не питает. Так что его намерения и амбиции, если таковые вообще есть, останутся, скорее всего, при нем. У нас с Хафтором не все всегда шло так уж гладко, но мужик он что надо. И если он решит с кем-то соединить свою жизнь, так это будет женщина, которая действительно придется ему по сердцу. И меньше всего он станет думать о том, какое у нее имущество за душой. Или у него самого. Запомни эти мои слова: сама потом убедишься, правду ли я говорил.

– А кое-кто даже полагает… – Кэти помедлила, не договорив, но в глазах ее не было никакого смущения: они скорее казались по-кошачьи расчетливыми. – Кое-кто даже полагает, – повторила она, – будто Ларсу было бы выгоднее взять в жены Ки… а не Кэти.

– Ларс!.. – окликнула Ки. Крик получился этак вдвое громче необходимого. – У меня ведерко уже полное! Я иду в сушильный сарай.

И она тепло улыбнулась Кэти, только глаза остались холодными. Ларс не отозвался и даже не посмотрел на нее. Ки встала, подняв увесистое ведро, и протопала по плавучему настилу к ступенькам, выводившим на берег болота. Утоптанную тропинку обрамляла жесткая волнующаяся трава. Солнце нещадно пекла больную голову, измученный мозг не ведал успокоения. Значит, голубой самец выжил. Выжил, чтобы отомстить. И, уж конечно, соплеменники не оставят его без помощи. А досужие языки тем временем вертелись вовсю, обсуждая, какого быка подпустить к корове по имени Ки.

Она нахмурилась еще угрюмее и прибавила шагу.

– Будешь вот так бегать, перебьешь все кристаллы еще до сарая, – предостерег голос, раздавшийся за спиной.

Ки приостановилась, оглядываясь. Следом за нею, держа в каждой руке по ведру, шел Хафтор. Он смотрел на нее из-под лохматых темных бровей и улыбался, смягчая резковатое замечание.

– Ты хоть знаешь, что они только и делают, что болтают про нас с тобой? – неожиданно для себя с сердцем спросила его Ки. Прорвавшийся гнев подхватил и понес ее. Она и не пыталась сохранить видимость спокойствия. Все лучше, чем без конца думать о кружащихся гарпиях, об их острых когтях, о…

Хафтор передернул плечами, насколько позволял ему тяжелый груз, и негромко рассмеялся.

– А что, Ки, – спросил он, – тебе так сильно не нравится, что кому-то вздумалось поставить твое имя рядом с моим? Ты никогда раньше об этом не заговаривала, я думал, ты и не знаешь. А будь я немножко тщеславнее, я вообще решил бы, будто эти слухи тебе льстят… Ты только учти, с этим ведь очень просто покончить. Дождись, когда вокруг будет побольше народу, и тресни меня как следует по безобразной физиономии. Ни одна женщина, поверь, тебя за это не осудит. Опять же и пищи для разговоров прибавится…

Ки смотрела на него, не очень веря собственным ушам.

– Неужели, – сказала она, – тебя, Хафтор, совсем не колышет, что все, кому нечего делать, ворошат твою личную жизнь точно навозную кучу вилами?.. Неужели тебе совсем все равно?..

Хафтор остановился и поставил наземь ведерки, чтобы поудобнее перехватить груз. Потом зашагал дальше. Ки двинулась следом.

– Мою личную жизнь, – сказал он, – люди, как ты выразилась, неустанно ворошат с тех самых пор, как нас с Марной привезли сюда маленькими ребятишками. Большинство сочло, что Кора взяла нас по своему добросердечию. Вот только сама она никогда так не считала. Так что гуляй со мной или подбей мне глаз – большой разницы нет. В любом случае о нас будут болтать, разве что тон болтовни немного изменится… И в самом деле!.. – Его тон изменился, стал как бы легкомысленнее, он с улыбкой повернулся к молодой женщине. – Почему бы, собственно, и не подбросить им немножко пищи для разговоров? И вообще, когда, наконец, ты навестишь дом моей сестры и полюбуешься на изделия ее рук? Ее горн и наковаленка порождают изделия из металла, равных которым эта семья еще не видала. Кто-кто, а она ни разу не давала им повода пожалеть о добросердечии Коры…

– Я полагаю, вы оба не давали такого повода, – поспешно заверила его Ки. Хафтор впервые открыто заговорил с ней об этом. Ки не могла взять в толк, почему эта тема была вроде как запретной. Как бы то ни было, она почувствовала себя не слишком уверенно.

Они приблизились к сушильному сараю. Дверь его была приоткрыта, и Ки рассмотрела внутри длинные шесты, тянувшиеся от одной стены до другой. С шестов свешивались на шнурках поблескивавшие кристаллы.

– Как только Руфус даст мне немножко свободного времени, я непременно приду к вам с Марной в гости, – пообещала Ки. – Быть может, Марна кое-что сделает для меня? Мне, правда, особо платить нечем, разве что кусочком самого металла. Это серебро, и притом очень хорошее. Но из него сделана кружка, а кружка мне ни к чему. Питье в ней остывает, а руку, наоборот, жжет…

– Я уверен, Марна и задаром для тебя постарается, – сказал Хафтор. – Тем более что хороший металл не часто ей попадается, а она страсть любит работать с благородными материалами. Что бы ты хотела сделать из своей кружки?

Они подошли к самому порогу сарая. Ки опустила наземь ведро и задумчиво поджала губы.

– Право же, Хафтор, с тобой я то и дело забываю, кто я такая и который год на дворе. Эта кружка у меня уже очень давно… Я, помнится, часто мечтала: вот бы сделать из нее себе гребешок, а Свену – браслет на руку. А теперь мне ни то, ни другое не нужно. Волосы у меня связаны во вдовью прическу, и браслета у Свена на руке мне никогда уже не видать. Порою ты заставляешь меня забывать… почти…

К ее изумлению, Хафтор густо покраснел при этих словах. Безобразное лицо смягчила и украсила улыбка.

– Знаешь что, – сказал он, – бери-ка свою кружку и тащи ее к нам прямо сегодня вечерком. Будет тебе гребешок. И браслет… сама наденешь, тоже неплохо. Ведь не до конца же дней своих ты будешь ходить с вдовьей прической?

Ки молча посмотрела на него. Потом вынула за веревочный хвостик кристалл из ведерка. Нашла свободное место на шесте и привязала веревочку, подвесив кристалл.

– Я попрошу твою сестру сделать мне гребень. А браслет пускай достанется ей. Или ее брату, если ему нравятся украшения.

Хафтор посмотрел ей в глаза. Взгляд был внимательным и глубоким. Его лицо дышало пониманием и заботой.