Книга Тогда ты молчал - Криста фон Бернут

— О’кей. Я согласен. Когда я должен быть там?

— Хорошо! Запишитесь на следующий вторник, на 22-е. От вашего начальства я узнала, что следующая неделя у вас свободна.

— Да.

— Тогда все в порядке. Значит, вы запишитесь к Плессену совершенно обычным образом. Вот его номер телефона. У него точно будут свободные места после этой истории с убийствами. Определенно, не меньше половины ранее записавшихся пациентов отказались. Таким образом, Плессен будет рад каждому новому клиенту.

— Да.

— Семинар будет продолжаться только до пятницы, до 25-го числа. Четыре дня. Так что у вас будет не слишком много времени, чтобы там осмотреться.

— О’кей. Никаких проблем.

— Вы когда-нибудь что-то подобное делали? Такое…

— Я что, похож на психа?

— Не в этом дело. Я имею в виду, что эти… эти семинары могут на что-то повлиять, понимаете? Это не просто разговоры. Вам придется там выкладываться.

— Выкладываться? Как это?

— Вы — клиент. У вас проблемы — с собой, с семьей, с женой — все равно. Вам придется это изображать. У вас это получится?

— Конечно.

— Вы думаете, что это легко, но вы не сможете придумать абсолютно все. Для совершенно новой легенды у нас просто нет времени. Вам придется ну хотя бы частично говорить правду. Но не слишком много. Участвовать в процессе, но при этом сохранять ясную голову.

— Я справлюсь. Я натренирован в таких вещах и умею довольно хорошо играть.

— Поэтому я и предложила вас. Наши люди… Во-первых, Плессен знает уже половину людей из КРУ 1 по допросам, и кроме того…

— Я все понял.

Он понял. КГК Зайлер был нужен такой человек, как он, — хорошо справляющийся с работой, потому что уже привык врать, обманывать других. Человек, который в момент может изобразить из себя трясущегося наркомана, а через минуту — прожженного торговца наркотиками. Который за секунду усвоит жаргон любой тусовки. Который, внутренне не меняясь, как хамелеон, будет представляться таким, каким его должны увидеть другие. Который никогда не забудет, что он делает и кто он на самом деле. Это было мучительное занятие, рискованная балансировка между двумя реальностями. Почему-то он вспомнил своего коллегу, который, сидя в машине у наркодилера, разоблачил себя только потому, что на перекрестке воскликнул: «Осторожно, пэкавэ!»[17]

Ни один человек, кроме полицейского, не назвал бы машину «пэкавэ». Работа нескольких недель была напрасной.

Этот проект был строго секретным, он не имел права рассказывать о нем Яношу, что было для него непривычно и казалось неправильным. Но он дал обещание молчать. Давид выбросил выкуренную до фильтра сигарету из окна, и она дотлела на асфальте.

— Ты сегодня какой-то тихий, — сказал Янош.

Сырой ночной воздух проник в машину. Давида пробрал озноб.

— Я еще не совсем пришел в себя, — ответил он. — Грипп был приличный и…

Он замолчал, потому что Янош толкнул его и знаком показал, чтобы он сидел тихо. Янош поспешно раздавил сигарету в пепельнице и поднял боковое стекло со своей стороны. Давид сделал то же самое и взял с заднего сиденья бинокль. К припаркованным автомобилям, за которыми они наблюдали, шли двое. Давид посмотрел в бинокль. Его руки не дрожали, когда он наводил резкость. Это были мужчина и женщина. Они шли быстро и не смотрели друг на друга.

— Лидия, — сказал Давид приглушенным голосом.

— А другой? Эрве?

— Кажется. Да.

Давид опустил бинокль. Они молча наблюдали, как пара уселась в машину Эрве — крутой черный «мерседес» класса G с затемненными стеклами. Давид снова поднес бинокль к глазам. Эрве, специализирующийся на героине, обычно снабжал своих клиентов на дому. Проворачивать дела в машинах или в клубах вообще-то было не в его стиле. Лидия сама была наркоманкой и понемногу приторговывала наркотиками в кругу своих знакомых, в основном, чтобы обеспечивать свои потребности. Таким образом, интерес представляла не столько она, сколько человек, называвший себя Эрве, албанец из Косово с родственными связями в высшей лиге албанских оптовых наркоторговцев.

— Дай-ка мне, — прошептал Янош, и Давид неохотно передал ему бинокль.

Оба были взволнованы. Эрве относился к крупным дельцам, которые очень редко попадались, потому что они были со всеми на дружеской ноге, но не доверяли никому, кроме членов своих семей. К ним невозможно было никого внедрить. Они работали только с людьми, которых знали с рождения.

— Ты что-нибудь видишь? — прошипел Давид, беспокойно двигаясь из стороны в сторону.

— Она делает ему… — сказал Янош разочарованным голосом.

— Что?

— Да. Мне кажется, что они просто исполняют номер.

— Вот задница!

Но мысль о том, что Лидия находилась в ногах у Эрве, а ее губы — на его члене, возбудила Давида против его воли. Лидия, молодая женщина в возрасте чуть более двадцати лет, все еще была красивой, несмотря на наркозависимость. Она была из очень приличной семьи и всегда имела достаточно денег на наркотики, пока родители не прекратили всякие контакты с ней и не перекрыли денежный источник. Сделала бы женщина такого класса с ним то же, что она сейчас делала с Эрве, — так, как будто бы в этом не было ничего особенного? «Если да, то только за укол», — подумал Давид и прогнал от себя эти постыдные мысли.

— А сейчас что они делают? — спросил он.

— Она сейчас сидит рядом с ним. Ага! Мне кажется, они курят shit![18]

— Ты уверен?

Янош передал ему бинокль, и Давид поднес его к глазам. Он видел лишь тлеющую точку, которая перемещалась от одного неясного силуэта к другому.

— Эрве ведь вообще не торгует гашишем, — сказал он Яношу.

— Ну и что? Это роли не играет, передача тоже запрещена.

Давид минуту помедлил. Какое-то неясное предчувствие овладело им, как будто они что-то прозевали. Но что бы это могло быть? В любом случае стоило попытаться. И он сказал: «О’кей!» Они открыли двери машины и потихоньку опустились на асфальт, затем поползли по-пластунски между машинами, пока не оказались позади «мерседеса» Эрве. Затем оба вскочили как по команде. Прохлада рассеяла все сомнения, горизонт постепенно светлел. Давид почувствовал адреналин в крови и желание рассмеяться. Эрве! Схватить его с поличным, да еще таким легким способом, — вот это была бы сенсация! Он и Янош поняли друг друга без слов, по выражению глаз, и быстрым шагом подошли к машине, вооруженные служебными пистолетами и полуметровыми мощными фонарями. Они синхронно рванули на себя двери со стороны водителя и пассажира и направили лучи фонарей прямо на сидящих внутри. При мощном освещении лица находившихся в машине казались почти белыми. Давид наслаждался триумфом.