Книга Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III - Виталий Раул
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2) Через 10 лет по моей смерти рукописи поступают в распоряжение Румянцевского музея на общих основаниях».
Архив был передан в музей как нельзя вовремя — в стране уже бушевала смута. Лев Александрович прожил еще несколько лет, безразлично наблюдая окружавшую действительность и не принимая в ней никакого участия.
Он умер 16 октября 1923 года, занимая должность делопроизводителя советской школы имени Максима Горького в Сергиевом Посаде. Говорят, что умер в нищете. Имеет ли это значение? Мир его праху…
При советской власти архив Тихомирова оказался в политической секции вновь образованного в 1922 году Центрархива РСФСР.
Товарищи из Центрархива вместе с Верой Фигнер в 1927 году подготовили публикацию архива Льва Тихомирова, отобрав из 27 тетрадей две. Остальное наследие было признано малоинтересным. Русская история попала в надежные, преданные делу революции руки красных архивистов.
В 45-летнюю годовщину цареубийства 1 марта 1881 года Совет народных комиссаров Союза ССР специальным постановлением от 11 марта 1926 года назначил участникам акции, оставшимся в живых, пожизненную пенсию в 225 рублей в месяц. Лев Тихомиров не дожил до положенной ему по праву пенсии, Господь отвел от него немыслимый позор…
Под звуки Марсельезы
«Легкомысленная императрица»
Для осознания всей тяжести нанесенного России 1 марта 1881 года удара достаточно поверхностного знакомства с колоссальной реформаторской работой, проведенной командой убитого императора. Вся система управления страной подверглась перестройке на основе современных европейских подходов, но с учетом русской национальной специфики. Ради разработки отдельных направлений лучшие специалисты, занятые в ведомствах, направлялись в Европу для изучения системы правосудия, финансов, местного самоуправления и организации военного дела. Центральное место в системе задуманных реформ занимал крестьянский вопрос и существовавшее в стране крепостное право. В огромную по масштабам работу были вовлечены лучшие интеллектуальные силы России, и их имена навеки сохранит история: великий князь Константин Николаевич, А. В. Головнин, граф Д. А. Милютин, граф М. Х. Рейтерн, В. П. Бутков, С. И. Зарудный, В. А. Татаринов и многие другие, внесшие огромный вклад в общее дело. В результате страна менялась на глазах — крестьянство получило свободу, заработало земское самоуправление, судебная система приобрела свои уставы, армию стали формировать на основе всеобщей воинской повинности, появились военные округа, изменилось вооружение. Претерпела изменение финансовая система — в стране заработал банковский кредит, формировались рынки труда и капитала. К 25-летию своего управления страной император Александр II подошел к самой главной своей реформе — созданию парламента и введению конституции. Сделать последний шаг ему было не суждено, две бомбы оборвали жизнь реформатора. Убийцы действовали под флагом партии «Народная воля», исчезнувшей, как дым, сразу после совершенного злодейства. Российским монархом стал, уже в день убийства, внук немецкого барона, слуги и сожителя немецкой герцогини. Насилие и кровь на этот раз привели на трон нелегитимную, по российским законам, личность, перешагнувшую через труп своего отца. Прямо на похоронах, без малейшего стеснения, новоиспеченный император украсил себя высшим орденом Британской империи, поднесенным то ли в качестве награды за содеянное, то ли за спасенный «status quo», но, скорее всего, за то и другое сразу.
Окрыленный наградой, внук немецкого холопа принялся за ревизию всего реформаторского наследства погибшего императора. Разнородное российское общество, при молчаливом согласии всей Романовской семьи, с удивлением наблюдало за тем, как орудует на троне расположившийся на заслуженный отдых в Гатчине победитель.
На излете советской власти, в 1970 году, профессор истории П. А. Зайончковский опубликовал свой капитальный труд «Российское самодержавие в конце XIX века». Свое исследование Петр Андреевич полностью посвятил пребыванию на русском троне Александра III, его личности, окружению и разрушительной работе в российском управлении, проделанной под его патронажем. Работа Зайончковского стала настоящим откровением не только для специалистов, но и просто для широкой публики, интересующейся историей. Для убедительности профессор обозначил использованные источники в самом начале своей книги, причем в аннотированном варианте. Список производит впечатление даже сейчас не столько набором известных имен, сколько количеством неизвестного, никогда не публиковавшегося материала. Книга читалась на одном дыхании и заставляла делать неутешительные выводы относительно природы «революционных событий» в России в начале XX века. По Зайончковскому выходило, что на смену реформатору Александру II, после его убийства, заступила и стала управлять Россией уникальная личность: совершенно не образованная, с манерами и речью трактирного вышибалы, не имевшая ни малейшей возможности осмысления даже самой простой ситуации и принятия адекватных решений. Мало того, приступивший к исполнению обязанностей императора не только не сожалел о смерти отца, а был просто одержим идеей как можно быстрее покончить со всем родительским наследством, включая реформы управления страной, и всей командой реформаторов, занятых в правительстве. Понимая, в какое время он живет, профессор Зайончковский ограничил круг научного поиска только временем правления Александра III, обойдя такую специфическую тему, как принятый новым монархом закон «Об учреждении императорской фамилии». Советскому читателю эта тема была абсолютно не известна, и профессор предпочел ее совсем не рассматривать, хотя располагал для этого более чем достаточным материалом. Ко времени появления книги Зайончковского советское общество постепенно созревало к расставанию с коммунистическими иллюзиями и быстро набирало потенциал переосмысления пережитого.
В советской научной среде не нашлось, к сожалению, фигуры, способной развить научный задел старого профессора, и в этом нет ничего удивительного: для этого предстояло подвергнуть ревизии всю историю «освободительной борьбы» русского народа и присмотреться к истории монархического строя, точнее, к истории его быстрой деградации, начиная с правления Александра III. На такой научный подвиг не решился никто, и монография профессора Зайончковского на сегодняшний день остается белой вороной среди разнообразного псевдонаучного мусора. Так как характеристики, оценки и последовательность демонтажа управленческих структур, наработанных командой Александра II, скрупулезно освещены в монографии Зайончковского, нет нужды повторять их снова. В добавление к сказанному можно только усилить некоторые существенные моменты. В советской историографии время Александра III однозначно изображалось как «время самой мрачной реакции», без объяснения главного мотива, пришедшего к власти монарха, в тотальном уничтожении наследства отца. Действия царя-реакционера по перестройке внутрисемейных отношений в клане Романовых советскими историками вообще не рассматривались, как совершенно не существенные и неинтересные. Профессор Зайончковский, обильно цитируя госсекретаря А. А. Половцова, несколько увлекся и, незаметно для себя, впал в очень серьезное заблуждение. При раздаче характеристик ближнему окружению Александра III он затронул императрицу Марию Федоровну, дочь короля Дании Христиана IX, изобразив ее портрет кистью госсекретаря Половцова, как легкомысленную женщину, склонную исключительно к веселью и танцам. Заблуждение профессора переросло в дальнейшем в ошибку целой группы историков, оказавшихся бессильными оценить действительную роль этой замечательной, во многих отношениях, женщины. К моменту обретения статуса русской императрицы дочь короля Дании, принцесса Дагмар, уже имела за плечами серьезный опыт жизни в условиях русского императорского двора, со всеми его особенностями, иерархией и ограничениями. Будучи цесаревной, супругой наследника русского престола, Мария Федоровна сделала свое первое важное дело — организовала стажировку доставшегося ей после смерти жениха тупого и неразвитого цесаревича Александра. Стажировка проходила при датском королевском дворе в несколько приемов, оформленных как семейные визиты. Кроме этого, наследная пара тесно общалась со старшей сестрой Марии Федоровны, Александрой, состоявшей в браке с принцем Уэльским Эдуардом, будущим королем Великобритании Эдуардом VII.
