Книга Иван Грозный и Девлет-Гирей - Виталий Пенской

Беда была бы еще больше, если принять во внимание крайне неудовлетворительное состояние Рязанского кремля. Он давно требовал починки, но на это, как всегда, не было денег — да и так ли уж нужно было торопиться с приведением его в исправность, если враг давным-давно не появлялся под его стенами. В итоге, как писал летописец, «град ветх велми бяше, но иные и стены палися». И вот под этот обветшавший «град» пришел сам «царь», и не только со своей легкой конницей, но и с нарядом. Вряд ли Рязань устояла бы, если здесь случайно не оказался боярин А.Д. Плещеев-Басманов — тот самый Алексей Басманов, что за девять лет до того отличился при Судьбищах. За эти годы постаревший воевода успешно повоевал в Ливонии, участвовал в «полоцком взятье», а теперь снова оказался на «крымской украйне». Надо полагать, Басманов с сыном Федором, своими людьми и небольшим отрядом рязанцев возвращался с «береговой» службы домой, в свое поместье. И тут на пути домой ему стало известно о появлении татар. Старый и опытный воевода и его полчане не растерялись, «шед под люди, крымскых людей побили и языки поймали, не дошед города».

Лирическое отступление — читая лаконичные строки летописей и разрядных книг, рассказывающих об этих осенних днях, осознаешь, что перед нами разворачивается картина, ничуть не уступающая по драматизму и динамике любому историческому боевику, да хотя бы тому же «Царству небесному»! И в самом деле, снова перед нами город, оставшийся без защиты, куда сбежались в поисках укрытия жители окрестных деревень и городков, павший духом епископ и немногочисленные воины гарнизона неготовой к обороне крепости, благородный герой (уж в чем, в чем, а в «дородстве» Басманову не откажешь!), пробивающийся сквозь несчетные сонмища супостатов в, казалось бы, обреченный город и берущий на себя его оборону, многодневная осада города беспощадными ворогами, жаждущими крови, женщин и добычи, — и, без иронии, ибо так и все и было, счастливый конец!

Но вернемся обратно к нашей истории. Допрошенные с пристрастием пленники показали, «что пришед царь Девлет-Кирей, а с ним дети его, калга Магмед-Кирейцаревич да Алды-Гирейцаревич, со всеми крымскими людми (а было их, если верить летописи, 60 тыс. — П.В.) …». Басманов, оценив всю важность этих сведений, не медля ни минуты, отправил «языков» в Москву к царю (летописец писал, что «то и первая весть про царя, безвестно убо бяше пришел»), а сам поспешил в Рязань садиться в осаду. Он успел вовремя. В городе почти не было ратных людей, его укрепления, как уже было отмечено выше, пришли в негодность, рязанский епископ Филофей и «сущие люди во граде» пришли в уныние: казалось, от татар уже нет спасения и оставалось только молиться и надеяться на милость Божию. И тут появился Басманов. За то немногое время, что было ему отведено, он успел сделать немало. Он не только вдохнул в впавших в уныние горожан и сбежавшихся в Рязань окрестных крестьян, но, самое главное, «у града же тогда крепости нужные с нужею едва поделаша и града покрепиша и бои по стенам изьставиша». И когда хан подступил к городу, его уже ждали во всеоружии.

4 дня Девлет- Гирей с главными силами своей рати стоял под стенами Рязани, Несколько раз татары ночью пытались взять штурмом город, «с приметом и с огнем многажды прихождаху», но каждый раз были отражаемы сидельцами. Рязанские пушкари со стен палили по татарам, когда те осмеливались близко подойти к ним, а Басманов со своими людьми «из града выезжжаа, с татары бишася». Отчаянной обороной он рассчитывал выиграть время для сбора полков, и не ошибся в своих расчетах. 2 октября Иван, находившийся в то время в Суздале на богомолье, узнал о приходе Девлет-Гирея и поспешил в Москву. Тем временем собравшаяся экстренно Боярская дума под председательством царевича Федора приговорила отправить на берег воевод И.П. Федорова и И.П. Яковлева с государевым двором и немногими ратными людьми, что оказались проездом в Москве, «занеже не бе убо время в ту пору людскому собранию бытии: все розпущены были по домом».

Пока посланные гонцы поднимали вернувшихся было домой служилых людей, Федоров и Яковлев выдвинулись к Коломне и оттуда «посылали от себя за реку под люди голов не в одны места. И снявся те головы с Михайловскими (князь Ф.И. Татев и М.Н. Глебов. — П.В.) и з дедиловскими (князья Ф.М. Трубецкой и Ю.Ф. Барятинский. — П.В.) воеводами и с ыными (надо полагать, поднятые по тревоге, на помощь рязанцам поспешили все украинные воеводы. — П.В.), во многих местех крымъскых людей блиско царевых станов побивали и языки крымъские многие, имянных людей, имали».

Смелые и успешные действия украинных воевод и упорная оборона возглавляемых Басмановым рязанцев вынудили хана принять решение отступить. Эффект внезапности был уже утрачен, русские опомнились и стягивали к местам, где хозяйничали татары, все новые и новые силы. Дальнейшее промедление грозило большими неприятностями — вплоть до «прямого дела», а скованное захваченной добычей и драгоценным ясырем, татарское войско теряло свой главный козырь — высокую мобильность. Одним словом, не дожидаясь возвращения в лагерь всех разосланных для грабежа и людоловства «загонов», хан 5 октября снялся с места и начал быстрый отход домой. И он не ошибся, ибо не насытившийся ширинский «князь» Мамай со своими людьми (согласно летописи, их было 4 тыс.) решил попытать счастья в одиночку и вернулся. Однако, не успев распустить своих людей для «войны», он был атакован Басмановым, к которому к тому времени присоединились государевы дворяне и Михайловский воевода Ф.И. Татев со своими людьми, и потерпел сокрушительное поражение. Множество татар было перебито, а 500 вместе с самим Мамаем были взяты в плен.

Иван, вернувшийся в столицу 6 октября, собрался было выступить своими людьми к Коломне «для своего дела и земского против крымского царя», однако тут к нему пришло известие об отступлении неприятеля, и он отменил свой поход. В Рязань к А.Д. Басманову и его сыну был послан князь П.И. Хворостинин «с речью и з золотыми за службу», на берег были отправлены дополнительные силы, а «за реку», к Рязани, на всякий случай были отряжены воеводы И.П. Яковлев и князья А.П. Хованский и A.M. Ромодановский. Но все эти меры оказались не нужны — больше татары в этом году не приходили.

Во всей этой истории прихода «царя» под Рязань есть одно интересное обстоятельство, на которое обратил внимание отечественный историк А.В. Виноградов. Оказывается, во время осады Рязани Девлет-Гирей вступил в переговоры с Басмановым и передал ему грамоту для Ивана IV. В этом послании хан обвинял «московского» в том, что близившиеся к концу переговоры о «замирении» были сорваны по вине самого Ивана, который отказался платить «Магмет-Кирееву дань» и не отпустил без всяких условий задержанное в Москве крымское посольство. Вскоре после этого к царевичу Ивану Ивановичу прибыл гонец от калги Мухаммед-Гирея с посланием, содержание которого было сходным с письмом Девлет-Гирея. Во всей этой истории обращает на себя внимание тот факт, что и хан, и его наследник умолчали о требовании передать Крыму казанский и астраханский «юрты». Что это? Хитроумная интрига со стороны хана, отнюдь не заинтересованного в том, чтобы окончательно поставить крест на переговорном процессе с Москвой и отправившегося в поход только потому, что этого хотела настроенная резко против соглашения с «московским» «казанская» «партия»? Не пытался ли тем самым хан оставить для себя лазейку для продолжения «крымского аукциона», позволявшего ему без особых на то усилий играть на стремлениях Москвы и Вильно заручиться его, ханской поддержкой, и разменивать обещания примкнуть к одному из соперников за его благосклонность на щедрые «поминки»? Как будто в пользу такого варианта свидетельствует освобождение русского посольства в Крыму из-под фактического ареста после возвращения хана в Крым. И хотя сам хан в личный контакт с А. Нагим не вступал, он не препятствовал переговорам с ним Джан-Мухаммеда и сбору русскими дипломатами информации о дипломатических контактах Сигизмунда с турецким султаном и султана с Девлет-Гиреем. Наконец, возобновились и пересылки между Москвой и Бахчисараем. В конце июня 1565 г. в Москву прибыл из Крыма посланный годом раньше туда гонец А. Мясной с грамотами от А. Нагого и ханский гонец Акинчей с тремя короткими посланиями Девлет-Гирея, адресованными Ивану Грозному.