Книга Последний кайзер. Вильгельм Неистовый - Джайлз Макдоно

Во время одного из своих первых визитов в имение Бисмарка Вильгельм показал канцлеру письмо, полученное от брата Генриха, где тот сообщал о разговоре с немецкими купцами, которые ему встретились во время очередного плавания. По мнению этих негоциантов, британские военные суда обеспечивают им надежную защиту, так что зачем нужны еще и суда под германским флагом? Бисмарк сердито ударил кулаком по столу: «Это непатриотично, с таким отношением надо кончать!» Вильгельм быстро отреагировал: «Конечно, надо кончать, ваше сиятельство, — коль скоро ваше сиятельство соизволит помочь нам построить германский флот».

Бисмарк не видел никакой нужды в строительстве флота — и был в этом не одинок. Характерно, что командующим флотом был не адмирал, а генерал сухопутных войск, и неудивительно, что армейские офицеры свысока смотрели на своих флотских коллег, большинство из которых ранее были моряками на торговых судах. Военный министр Бронзарт фон Шеллендорф вообще считал, что заниматься флотом — это пустая трата времени и денег. Большинство флотских офицеров были неблагородного происхождения и к тому же не являлись уроженцами Пруссии. Исключением был, пожалуй, один Тирпиц — он родился в Кюстрине. Став кайзером, Вильгельм присвоил дворянские титулы всем офицерам, имевшим звание капитана морского флота. Первым титул получил Тирпиц, вторым — Мюллер.

Обучение Вильгельма науке управления государством вызвало новый приступ ревности со стороны его отца. Фриц написал по этому поводу сердитое послание на имя канцлера. Вальдерзее отмечал, что родители принца «находят решение кабинета нелепым, ужасным и бог знает еще каким»; на самом деле, считал он, Фриц просто завидует сыну, а Викки прямо-таки кипит ненавистью к нему и полна злобы на железную волю канцлера: все дело в том, что она никак не может смириться с неудачей своих попыток выдать дочь за Баттенберга.

Зимой 1886/87 года Вильгельм еще раз посетил Вену и вновь стал завсегдатаем заведения фрау Вольф. От него, видимо, укрылось то обстоятельство, что хозяйка борделя была осведомительницей на службе у принца Рудольфа, а тот подробно информировал о похождениях почетного гостя австрийского военного атташе в Берлине, полковника Штейнингера. Согласно этой информации, Вильгельм в подпитии «неуважительно» отзывался об императоре Франце Иосифе, еще хуже — о Рудольфе, называя его «тщеславным эстетом, гоняющимся за дешевой популярностью, личностью бесхарактерной и объевреившейся». По донесениям, он предрекал австрийскому государству скорый крах и заявлял, что провинции с немецкоговорящим населением войдут в рейх, а Габсбургам останется одна Венгрия. Рудольф сообщал и о том, что сам слышал от Вильгельма: «Он говорил, что ему нравится с нами охотиться, что мы хорошие ребята, только безнадежно обабившиеся эпикурейцы». Высказав вдобавок еще нечто нелицеприятное о родителях Рудольфа и его жене, гость «по завершении своей высокоморальной проповеди удалился в компании двух грязных шлюх». Рудольф добавлял, что владеет письмом, адресованным немецким принцем фрау Вольф, которое свидетельствует не только о полной беззаботности принца, но и об отсутствии у него всякого такта.

Можно сказать, что Вильгельм в эти годы испытывал на себе сильнейшее влияние двух личностей — Вальдерзее и Герберта Бисмарка. Каждый тянул его в свою сторону: один — на конфронтацию с Россией, другой — на то, чтобы сохранять хорошие отношения с ней — в духе старой прусской внешней политики. Поучения Герберта слегка притупили расистские предубеждения Вильгельма, но жажда военных подвигов и славы — то, чем сумел насладиться его отец, — толкала его в сторону антирусского курса Вальдерзее. Тот уверял его, что вовсе не нужно начинать войну против России — она сама попадет в западню, которую ей приготовят немцы; просто следует укрепить немецкую армию, и русские воспримут это как повод для агрессии. Вильгельма этот сценарий вполне устраивал.

ГЛАВА 6

ОТСЧЕТ ВРЕМЕНИ

I

В январе 1887 года у кронпринца Фрица охрип голос, воспалилась гортань. Личный доктор Август Вегнер лечил кронпринца от простуды, но болезнь не проходила, и он решил проконсультироваться со специалистом. Профессор медицины (и тайный советник) Карл Герхардт, обследовав пациента, сделал вывод — налицо признаки раковой опухоли. Он попытался удалить обнаруженный узелок с помощью петли из тонкой проволочки. Позднее между медицинскими авторитетами разгорелась яростная дискуссия по поводу того, правильно ли лечили кронпринца. Один из них — англичанин Морелл Маккензи — выдвинул против Гебхардта обвинение: именно такое грубое вмешательство привело к тому, что опухоль из доброкачественной стала злокачественной, тем более что Гебхардт, по его мнению, орудовал «щипцами и острой кромкой чайной ложки» как деревенский коновал. Мнение Маккензи поддержал и другой видный отоларинголог, сэр Феликс Симон, выходец из семьи немецких евреев, принявший британское подданство.

На консультацию к принцу был приглашен врач, некогда занимавшийся детскими отитами Вильгельма, ныне — президент союза немецких хирургов, — профессор Бергман. По своим воззрениям он был либерал, считался приятелем Фрица, и его никак нельзя было заподозрить в желании навредить больному. Между тем такие подозрения в обществе возникали, кое-кто считал врача пешкой в руках Вильгельма, якобы спешившего побыстрее отправить батюшку к праотцам. Все это, конечно, не более чем досужие домыслы.

Во всяком случае, Бергман тоже пришел к выводу о злокачественном характере опухоли и рекомендовал немедленную операцию. Вильгельм впоследствии утверждал, что речь шла об удалении только пораженной голосовой связки, отнюдь не всей гортани. Надо сказать, что к тому времени хирургия достигла значительных успехов: в середине столетия стали применять методику вживления в горло дыхательной трубки — канюли, а в 1873 году в Вене немецкий хирург Теодор Биллрот произвел первую операцию по полному удалению пораженной раковой опухолью гортани — трахеотомию. Пациент через три месяца выписался в удовлетворительном состоянии; правда, вскоре проявились метастазы.

Подлинный характер болезни кронпринца постарались скрыть от общества. Официально было объявлено, что он сильно простужен и нуждается в лечении и отдыхе. К середине мая, когда Фриц вернулся в Берлин после краткого пребывания на курорте в Эмсе, для каждого, кто был более или менее посвящен в дела двора, стало ясно: речь идет о чем-то гораздо более серьезном. Бергман был настроен оптимистично: он считал, что достаточно будет удалить опухоль, не прибегая к более радикальному вмешательству. Возможно, он был прав. Другие врачи были убеждены — необходимо удалить всю гортань, хотя операция довольно рискованная.

16 мая на консилиуме было решено пригласить еще одного специалиста — Морелла Маккензи. Маккензи, получивший образование в Германии, имел репутацию ведущего отоларинголога Европы, он был автором учебника по болезням гортани.

В Англии он был известен как решительный противник хирургического вмешательства, но знали ли об этом в Германии — далеко не очевидно. Одним из мотивов, побудивших немецких специалистов пригласить своего британского коллегу, было то соображение, что к мнению врача-шотландца принц-англофил и его супруга прислушаются. Они были правы. Викки немедленно отправила телеграмму матери с просьбой прислать Маккензи как можно быстрее. Без него она не могла решить, соглашаться ли на операцию. Королева послала своего личного врача сэра Джеймса Рейда к Маккензи домой, на Харли-стрит, 19. Почти одновременно Маккензи получил телеграмму от немецких коллег, в которой имя больного не упоминалось, но Маккензи все уже знал от посланца королевы. В тот же день о медицинских проблемах кронпринца были оповещены кайзер и канцлер. Для Бисмарка, конечно, новостью это не явилось.