Книга Викинги Британии - Дж. П. Каппер

В годы бедствий или «великих начинаний» имели место особые священные празднования, в дополнение к ним проводились и регулярные торжества. Во время летнего и зимнего солнцестояний, осеннего и весеннего равноденствий люди зажигали гигантские костры, чтобы почтить ход Солнца. Бельтан, «Майский День», отмечал начало сезона навигации, на Зимний День в середине октября приходился праздник урожая, благодарение за урожай корабля и плуга. Самым важным праздником был Йоль, длившийся целый месяц. Он начинался в середине января и достигал своего пика в Двенадцатую Ночь. В течение всех двадцати четырех дней, пока длился праздник, «люди должны были жить в мире и не работать больше, чем это было необходимо».

В мире викингов невозможно было силой ускорить полную победу христианства. Под давлением внешнего принуждения, подобно тому, как это было в Норвегии при двух Олавах, люди только притворились бы верующими, но в сердце упорно продолжали бы цепляться за убеждения своих отцов. Так. Олав сын Трюггви, взойдя на престол, «потребовал, чтобы все люди приняли крещение, а тех. кто противился, он подвергал жестоким наказаниям, некоторых убивал, других велел покалечить, а еще других изгонял из страны».[161] Неудивительно, что он был сметен той самой волной, которую вызвал. Олав. крещенный на островах Силли и прошедший обряд конфирмации в Англии, показал, как он понимает свою новую веру, еще до того, как он покинул Британские острова: он насильно обратил в христианство ярла Сигурда и забрал с собой его сына. Но поведение Сигурда, вскоре вернувшегося к своим старым убеждениям, показало ценность подобных методов.

Когда норманны имели возможность выбирать сами, а не под угрозой меча у своего горла, они нередко находили особую привлекательность в религии «Белого Христа». Христос был Победителем, сумевшим одолеть в открытом бою самого Тора, и, более того, мог оказать людям такую поддержку, на которую никогда не был способен даже Тор.

В Британии мы встречаемся с удивительным обстоятельством: с атмосферой взаимной терпимости между новообращенными и их соплеменниками. Крещеный люд спокойно жил по преимуществу в языческом племени. Например, в большой семье Кетиля Плосконосого, стойкого приверженца старины, только один его сын не оставил традиционную веру. А дочь Кетиля Плосконосого Ауд Многомудрая вышла замуж за языческого короля Дублина Олава Белого. Более того, Ауд, овдовев, но оставшись стойкой христианкой, отправилась в известную своим язычеством общину Исландии. Там после ее смерти она и была похоронена – руками язычников – на берегу меж линией прилива и линией отлива, чтобы ее тело не лежало в неосвященной земле.

Крещение в глазах норманнов вовсе не обязательно означало полное отречение от прошлого. Требовать этого – значило требовать от них слишком многого. Людям понадобилось время – около столетия, – чтобы система их мировоззрения избавилась от особенностей, характерных для язычества. Было допустимо сочетание двух вер. Возьмем, например, Хельги Тощего, зятя Кетиля: «Он верил в Христа, но молился Тору за успешные плавания или смелые деяния». Другой норманн из Ирландии, например, серьезно верил в Христа, но «молился Тору за свои поездки и перед всяким делом, которое он считал важным».

К совершенно другой категории относилась большая категория так называемых новообращенных. Как только священник вешал на шею человеку крест, тот оказывался в рядах христиан, хотя сам ни от чего не отрекался. Такое обращение не несло за собой никаких обязанностей, но давало преимущества. Это было «обычным делом среди купцов и наемников в христианских армиях, поскольку тот, кто был новообращенным, мог общаться и с христианами, и с язычниками, оставаясь при той вере, которая ему нравилась больше».

Изваяния крестов на острове Мэн и в других частях Британии ясно показывают нам, сколь долгим оказалось обращение. Кресты эти напоминают нам о влиянии ирландцев на искусство викингов, однако главное, чем они интересны, – это необычное соединение в них элементов христианства и язычества. На кресте – символе христианства, поставленном в память об умерших, – обычно вырезались фигуры из древней мифологии, и это не шло вразрез с ортодоксальными устоями. Возьмем, например, один из многих крестов – крест из Госфорта в Камберленде, – на котором, наряду с распятием, изображен Локи в цепях.

Крест из Госфорта Камберленд, восточная сторона

Фото – Уилл Ф. Тайлор (Will F. Taylor)

Рунические надписи также иногда появляются на крестах, – в частности, на том же острове Мэн, и это несмотря на то, что нанесение рун обычно связывается у нас с нечистой черной магией. На самом же деле рунические надписи были вполне благочестивы: они приобрели таинственный смысл просто потому, что людей, которые могли ими пользоваться, было мало.

В целом, именно норманны в Британии своим ранним принятием христианства проложили дорогу остальным. Викинг-христианин в Британии или Ирландии не был редкостью в то самое время, когда священникам из Рима в Скандинавии не удалось добиться практически ничего. Так, датчанин Гутрум был крещен в Уэдморе, а крёстным отцом стал Альфред, и по прошествии времени, постоянный тесный контакт с саксами постепенно положил конец его старым убеждениям. Во времена правления Этельстана приемный сын последнего, Хакон, признал безнадежной затею крещения Норвегии, и в то же время Нортумбрия, главная цитадель британских норманнов, получила короля-христианина – Сигтрюгга Йоркского. Хотя жители Нортумбрии были в большинстве своем язычниками, саксонский архиепископ также имел на них влияние. Один архиепископ – Вульфстан – так втянулся в ссору Эйрика Кровавая Секира с Анлафом Квараном, что, спасаясь бегством от Эйрика, был взят в плен новым английским королем.

В Ирландии влияние кельтской Церкви также доказало свою мощь. Церковь, сильно пострадавшая от неистовства викингов, в скором времени нанесла им мощный контрудар. Даже такой человек, как Готфрид, брат язычника Сигтрюгга Йоркского и «самый жестокий из всех норвежцев», был под таким впечатлением от церквей, что во время своих опустошительных походов по Армагу «жалел церкви и дома молитвы».

Особенно, почти сразу же после их первого появления, ирландская Церковь пленила датчан. Когда их котлы на берегах Лох-Карлингфорд дымились со своим жутким варевом, в то же время «поблизости была вырыта канава, вся полная золота и серебра в дар святому Патрику». Подобное поведение стало вообще типичным для датчан. Они поддерживали дружеские отношения с духовенством, в то время как «светлые чужеземцы» все еще оставались вне лона Церкви.

С самого начала – со времен дублинского Анлафа Кварана – и впредь большинство королей городов-портов в Ирландии были христианами вне зависимости, были ли они датчанами или норвежцами. И все же, несмотря на это, в Дублине всегда имело место смешение вер. Храм Тора процветал даже тогда, когда Сигтрюгг Шелкобородый чеканил монеты с изображением креста. Сигтрюгг Шелкобородый никогда не был фанатиком. Сигтрюгг отдал свою дочь в ирландский монастырь, дважды совершил паломничество в Рим, и при этом мог отправиться на Оркнейские острова и предложить ярлу-отступнику сражаться на его стороне против ирландцев-христиан при Клонтарфе. Именно Сигтрюгг основал собор, ныне называемый Кристчерч. На склоне своих лет он «указал место для строительства церкви Святой Троицы» и «дал серебра и золота на ее постройку».