Книга На улице, где ты живёшь - Мэри Хиггинс Кларк

Осборн передал Томми трубку.

— Дагган слушает.

Прокурор и Пит Уолш увидели, как посуровело лицо Томми.

— Мы немедленно выезжаем, миссис Грэхем.

Положив трубку, он мрачно взглянул на Осборна.

— Эмили Грэхем получила еще одну очень тревожную открытку с утренней почтой.

— Еще одну свою фотографию?

— Нет. Рисунок двух надгробных плит. На одной имя Карлы Харпер. На другой — Летиции Грегг. Если верить этой открытке, они похоронены рядом во дворе дома номер пятнадцать по Ладлэм-авеню в Спринг-Лейк.

38

Утро понедельника началось для Эрика Бейли рано. Он был гостем местного телевизионного канала в программе новостей. Хрупкого сложения, ниже среднего роста, с взъерошенными волосами, в очках без оправы, особенно выделявшихся на его узком лице, Эрик привлекательностью не отличался. И голос у него был не самый приятный — высокий и пронзительный.

Ведущий поморщился, увидев его фамилию в списке приглашенных.

— Когда выступает этот парень, все каналы в Олбэни переключаются на другие программы, — вздохнул он.

— У нас многие вложили деньги в его компанию. Последние полтора года акции ползут вниз. Теперь он заявляет, что его новое программное обеспечение преобразит компьютерную индустрию, — оборвал его редактор. — Пусть от его голоса челюсти сводит, но послушать его стоит.

— Благодарю за комплимент. Обоих вас благодарю.

Эрик Бейли появился в студии так тихо, что ни один из говоривших не слышал, как он подошел. С легкой улыбкой, как будто получая удовольствие от их замешательства, он сказал:

— Может, мне подождать, пока все будет готово?

Камеры слежения были уже упакованы у него в фургоне, так что сразу же после интервью Эрик Бейли поехал в Спринг-Лейк.

Он знал, что должен соблюдать осторожность. Гнев после испытанного унижения побуждал его нажать на газ и вырваться из потока машин, приводя в ужас остальных водителей.

Его ответом на все унижения, на все насмешки было внушать людям страх. Страх был его личным оружием.

Этим оружием он научился пользоваться в шестнадцать лет. Он пригласил трех девушек, одну за другой, на школьную вечеринку. Они все ответили ему отказом. Начались шуточки, хихиканье.

Всех особенно потешало, как Карен Фаулер передразнивала его косноязычное приглашение. Однажды Эрик услышал, как она его изображала: "Карен... я хотел бы... то есть, не согласилась бы ты... было бы так здорово, если бы ты... "

"А потом он расчихался, — с удовольствием продолжала Карен, смеясь до слез. — Можете себе представить, этот идиот начал чихать без остановки! "

Он был лучшим учеником в школе, а она назвала его «этот идиот».

В тот вечер он прихватил с собой фотоаппарат в местное кафе, где все собрались после танцев. Когда все начали пить и покуривать травку, он несколько раз сфотографировал Карен с остекленевшими глазами, висевшую на ее спутнике, со смазанной помадой и спущенной бретелькой платья.

Через пару дней в школе он показал Карен фотокарточки. Он до сих пор помнил, как она тогда побелела. Потом она плакала и умоляла отдать ей снимки. "Отец убьет меня, — причитала она. — Ну, пожалуйста, Эрик! "

Он спрятал карточки в карман.

— Хочешь снова изобразить меня? — спросил он холодно.

— Прости меня! Прошу тебя, Эрик, прости!

Карен ужасно перепуталась, представляя себе, что однажды наступит тот миг, когда Эрик позвонит в дверь и вручит фотографии ее отцу, а может быть, он пришлет их по почте...

Встречаясь с Эриком в школе, Карен бросала на него испуганные, умоляющие взгляды. Так впервые в жизни Эрик Бейли почувствовал свою силу.

Сейчас это воспоминание его успокоило. Он найдет способ наказать этих двух, насмехавшихся над ним сегодня утром. Надо просто все спокойно обдумать.

В зависимости от возможных пробок на дорогах он будет в Спринг-Лейк от часа до двух.

Дорогу он знал прекрасно. Это была уже третья его поездка с прошлой среды.

39

Реба Эшби, репортер «Нэшнл дейли», сняла на неделю номер в гостинице «Волна». Маленького роста, лет около сорока, с резкими чертами лица, Реба намеревалась выжать из истории о серийном убийце все, что только возможно.

В понедельник утром она не спеша завтракала в ресторане гостиницы, высматривая все время, с кем бы ей завести разговор. Поначалу за соседними столиками она видела только деловых людей, которых, она знала по опыту, было совершенно бесполезно отвлекать. Ей был нужен кто-то, с кем можно было бы спокойно поговорить об убийствах.

Редактор газеты полностью разделял сожаление Ребы по поводу того, что ей не удалось своевременно взять интервью у доктора Лиллиан Мэдден. Реба пыталась дозвониться до доктора Мэдден всю пятницу, но безуспешно — секретарша доктора никого с ней не соединяла. В конце концов Эшби удалось достать билет на лекцию, но там у нее не было возможности поговорить с Лиллиан Мэдден с глазу на глаз.

Реба столько же верила в реинкарнацию, сколько в летающих слонов, но лекция доктора Мэдден была очень убедительной и интересной, а то, что происходило в Спринг-Лейк, было слишком странно, чтобы не навести на мысль о существовании перевоплотившегося серийного убийцы.

Реба также заметила, как поразил доктора Мэдден вопрос Чипа Лукаса из «Нью-Йорк дейли ньюс»: не просил ли кто-либо из ее пациентов вернуть его в девяностые годы? Этот вопрос и положил конец дискуссии, разгоревшейся после лекции.

Хотя Лиллиан Мэдден добралась домой довольно поздно, она решила, не откладывая, просмотреть данные о каком-то пациенте, возможно, том самом, который когда-то просил доктора отправить его в девяностые годы? В любом случае это была тема для еще одного репортажа об убийце из Спринг-Лейк.

Как ни закалила Эшби ее работа, она была потрясена хладнокровным убийством Лиллиан Мэдден. Она услышала об убийстве сразу же после возвращения с поминальной службы по Марте Лоуренс и дала подробный материал об этих событиях в следующем номере своей газеты.

Теперь Реба Эшби хотела получить эксклюзивное интервью с Эмили Грэхем. В воскресенье вечером Реба позвонила в дверь дома Грэхем, никто не отозвался. Проезжая мимо ее дома часом позже, Реба увидела на крыльце женщину, которая подсовывала что-то под дверь.

Оглянувшись, Реба заметила, что столик рядом с ней освободился и официантка подводила к нему женщину лет около восьмидесяти.

— Вас сейчас обслужат, миссис Джойс, — любезно пообещала официантка.

Через пять минуг Реба и Бернис Джойс уже вели увлеченную беседу. То, что Джойс оказалась другом семьи Лоуренс, было счастливой случайностью, но то, что всех гостей Лоуренсов собирали всех вместе для допроса и миссис Джойс была в их числе, — о такой удаче журналистка могла только мечтать.