Книга Река любви - Барбара Картленд

— Конечно же! — воскликнула Ириза. — Как я могла проспать так долго? Я обычно встаю в шесть часов.

— Это пошло вам на пользу, мисс, — уверенно заявил Дженкинс. — Я принес вам небольшой завтрак, но, если вы голодны, я могу принести больше.

Ириза взглянула на поднос, который он поставил рядом; с нею, и воскликнула:

— Это более чем достаточно. Благодарю вас!

Дженкинс пошел к двери, сказав по пути:

— Я приготовлю для вас ванну, мисс, когда вы закончите завтрак, и его светлость спрашивает', не наденете ли вы голубое платье. Он говорит, что вы знаете, какое он имеет в виду.

Ириза улыбнулась.

Она знала, что в этом платье он впервые увидел ее. Хотя оно было не самым новым, и герцог верно догадался, что она сшила его сама, Ириза знала, что именно этот наряд будет всегда иметь особое для них значение.

« Она с наслаждением погрузилась в прохладную ароматную ванну, приготовленную Дженкинсом… и, когда оделась, он вошел к ней в каюту, неся что-то на подносе.

— Я как раз хотела спросить вас, не собирается ли его светлость отправиться на берег, — сказала Ириза. — В таком случае мне надо будет надеть шляпку.

— Его светлость просит вас надеть это, мисс, — сказал Дженкинс, протягивая ей поднос, Ириза с удивлением увидела на нем венок из бутонов лотоса розоватого оттенка, умело сплетенный с несколькими маленькими зелеными листьями.

В первый момент она ничего не поняла. Затем все внезапно прояснилось для нее, и Дженкинс увидел, как преобразилось ее лицо.

Она положила венок себе на голову, и, когда вышла, немного смущенная, по трапу на палубу, ее встретил герцог с букетом цветков лотоса.

Он передал ей букет, и она поняла все без слов.

Она лишь взглянула в его серые глаза, зная, что несказанно любит его и что он любит ее.

Матросы перевезли их на шлюпке через реку к ступеням, ведущим в храм Луксора, и, когда герцог повел ее, не говоря ни слова, по проходу между колоннами; она знала, куда они идут.

Когда они дошли до места, где они впервые встретились, она сначала увидела множество ярких цветов у подножия колонн, а затем — того же священника, который хоронил ее отца, ждущего их в своем белом стихаре.

Позади него, на постаменте, служившем ему алтарем, лежал освященный камень ее отца.

Служба была недолгой, и тем не менее, когда они стали мужем и женой, Ириза почувствовала, что боги собрались вокруг них, даруя свое благословение.

Когда они остались одни и возвращались к шлюпке, Ириза сказала чуть бессвязно:

— Как тебе пришла… такая удивительная… такая прекрасная мысль устроить наше венчание в храме, где мы… нашли… друг друга?

— Я не мог представить себе более подходящего места, — ответил герцог, — и, моя радость, когда мы произносили наши обещания, я чувствовал, что сами боги подарили мне тебя.

В ее взгляде светилась ее душа — она и сама думала так же.

— Только… ты мог почувствовать это, — сказала она.

Они возвратились на яхту, и герцог увел ее вниз, в свою личную каюту, где обнял ее и сказал:

— Ты моя! Моя жена! Что бы ни происходило в прошлом, мы теперь вместе, и я клянусь, пока мы живы, я никогда больше не утрачу тебя.

Он целовал ее, пока Ириза не ощутила, что они обрели свой особый рай, в котором кроме них не было никого, даже богов.

Долгое время спустя, когда герцог послал за шампанским, чтобы они могли выпить за здоровье друг друга, Ириза почувствовала, что яхта движется.

До этого она была настолько ошеломлена чудом поцелуев герцога, что не уловила вибрацию двигателей под ними.

Теперь она спросила:

— Куда мы плывем?

— Мы направляемся в наше свадебное путешествие, — ответил герцог, — и одни.

Она с недоумением смотрела на него, и он объяснил:

— Мои друзья тактично согласились остаться в отеле «Зимний дворец» в качестве моих гостей, пока мы не возвратимся. После этого мы доставим их в Каир или Александрию, откуда они сами отправятся домой.

— Они… не обиделись? — спросила Ириза.

— Нет, потому что хотят, чтобы мы были счастливы, — ответил герцог. — Они передавали тебе, мое сокровище, свои добрые пожелания. Но я не позволил им видеть тебя, потому что ты нужна мне самому.

— Так же, как и ты… мне, — сказала Ириза. — Но как ты можешь организовать все так… мудро, так… совершенно.

— Я думаю, что ты вдохновляешь меня мыслить совершенно по-новому, не так, как я мыслил в прошлом, — отвечал герцог, — и я желаю лишь одного — сделать тебя счастливой.

— Я счастлива, очень… очень счастлива! — воскликнула Ириза.

Она неожиданно протянула руку, чтобы дотронуться до герцога.

— Ты вполне уверен, что не являешься лишь частью моего видения и в следующий момент не исчезнешь?

— Позже я заставлю тебя поверить, что я очень реален, — сказал герцог своим глубоким голосом.

Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. Затем Ириза с легкостью вздохнула.

— Я так рада, что не должна отправляться в Англию… одна… Я боялась… встречи с моим дедом.

— Он такой свирепый?

— Он был суров к папе, когда тот стал миссионером! Он оставил его, как говорится, без гроша в кармане, — Почему он так отнесся к его решению?

— Потому что он хотел, чтобы папа, всегда желавший стать врачом, принял духовный сан и стал во главе одного из многих приходов, расположенных в его поместье.

Герцог удивился, поскольку, по словам Иризы, выходило, что ее дед был землевладельцем. Внезапно его будто осенило, и он воскликнул:

— Гэррон! Мне сразу показалось знакомым это имя! Так ты родственница лорда Трегэрона?

— Это мой дед!

— Я не имел представления об этом. Почему ты не сказала мне раньше?

— Просто не было случая, — ответила Ириза. — И папа был так обижен, что дед от него отрекся, поэтому мы никогда не говорили о его семье.

— Я встречался с лордом Трегэроном на скачках. Теперь я вспоминаю, что он всегда казался мне горцем, бескомпромиссным человеком.

— Я уверена, что он таков на самом деле и хотел полного подчинения от сыновей. Старший брат папы, послушав деда, вступил в полк, на военную службу, но папа хотел увидеть мир, путешествовать и исследовать его! И когда дед стал настаивать, чтобы он стал приходским священником, он убежал от него.

— Чтобы стать миссионером.

— Он повидал мир, пусть с большими трудностями, которые… убили маму, но папа был… счастлив, когда попал… в Луксор.

— Это судьба привела его туда, — сказал герцог, — чтобы я нашел тебя.