Книга Любовь в отеле «Ритц» - Барбара Картленд

Маркиз медленно направился к ней.

Когда он подошел совсем близко, девушка едва слышно, каким-то не своим голосом произнесла:

— По почему вы здесь? Я думала…

Ведь доктор не разрешил вам вставать…

— Я не смог оставаться в постели, — маркиз говорил глубоким проникновенным голосом, — потому что, когда я получил ваше письмо, то сразу понял — вы уезжаете.

— Но как вы догадались? — вымолвила Вильма.

— Мне кажется, нам с вами всегда было легко понимать друг друга без слов.

Она подняла на него глаза, страшась или, может быть, стесняясь встретить его взгляд.

Тогда он медленно произнес:

— Я приехал, любимая моя, просить вас оказать мне честь стать моей женой.

На мгновение у Вильмы перехватило дыхание, и она застыла не в состоянии пошевелиться, глядя на него в замешательстве.

Заметив это, он сказал:

— Простите меня! Как мог я быть таким глупцом и не понять сразу, что ничто в жизни не имеет для меня значения, кроме вас? Я люблю вас, я желаю вас! Вы уже принадлежите мне, поскольку я принадлежу вам!

— Но… но… — пыталась что-то проговорить Вильма, но маркиз обнял ее.

— Никаких «но», — сказал он. — Мы поженимся, что бы ни говорили вокруг.

Он коснулся ее губ, и девушке почудилось, словно она растворяется в его объятиях.

Она чувствовала, что он прав, и они действительно были двумя частями одного целого, и их нельзя было разделить.

Когда наконец маркиз оторвался от поцелуев и поднял голову, она выговорила:

— Вам нельзя было приходить сюда… ведь вам велели не вставать с постели.

— Но тогда я мог бы потерять вас! — удивился маркиз. — И вы еще не сказали мне, моя любимая, как скоро вы станете моей женой.

Вильма прижалась к его плечу.

— Я люблю вас! — промолвила она.

— Это единственное, что может иметь для меня значение, — сказал маркиз.

Ей хотелось еще что-то ему сказать, но, когда она повернула к нему лицо, он снова начал целовать ее.

Своей здоровой рукой он все крепче и крепче прижимал ее к себе.

Девушке казалось, она слышит вокруг ангельское пение и видит небесный свет, озаривший комнату.

В этот момент они вдруг услышали, как открылась дверь.

Вильма быстро отодвинулась от маркиза, недоумевая, кто бы мог помешать им. Оглянувшись, она увидела, как в комнату вошел незнакомый ей мужчина.

Он был средних лет, красивый. Казалось, какой-то ореол значительности и благородства окружал его. Незнакомец направился было к ней, но тут заметил маркиза и воскликнул.

— Боже правый! Линворт! Не думал встретить вас здесь! Я уже слышал, хотя и прибыл всего лишь час назад, о вашем ранении на дуэли.

— Кто же мог рассказать вам об этом? — спросил маркиз.

— Ваш рефери, ведь он доводится мне родственником! — объяснил незнакомец. — Не похоже на вас позволить противнику одержать верх над вами!

Тут он обратился к Вильме:

— Вы, должно быть, моя гостья. Мне необходимо извиниться за свое отсутствие, не позволившее мне лично приветствовать вас и вашего отца сразу, когда вы прибыли.

Вильма ошеломленно слушала этого человека. Потом сообразила, что это, по всей вероятности, виконт Сервез, неожиданно вернувшийся в Париж.

С усилием она сумела проговорить:

— Моему отцу уже лучше. Мы чрезвычайно благодарны вам за оказанное нам гостеприимство на то время, пока он проходил курс печения.

— Я знал: Бланк не может не справиться, — заметил виконт. — Но слуги утверждают, будто вы уезжаете уже сегодня вечером.

— Папа стремится вернуться в Англию как можно скорее, — объяснила Вильма.

— Я полагаю, он скучает по своим лошадям, — усмехнулся виконт.

Он повернулся к маркизу и снова обратился к нему:

— Я уверен, вы с Катсдэйлом нашли много общего, особенно когда речь заходила о лошадях. Я сам был восхищен, услышав, как вы выиграли Дерби, а о победе графа на скачках «Две тысячи гиней» говорил весь Лондон.

Вильма заметила удивление на лице маркиза. Но прежде чем он смог что-нибудь произнести в ответ, виконт уже обращался к ней:

— Я только схожу наверх, леди Вильма, сообщу вашему отцу о своем приезде. Не уходите, Линворт, мы выпьем по бокалу шампанского. Я чувствую, вы заслуживаете его после битвы!

Он засмеялся над собственной шуткой, покидая комнату.

Только когда дверь за ним закрылась, маркиз спросил:

— О чем это он? Я ничего не понимаю.

— Я сейчас… я все объясню, — заторопилась Вильма. — Мой… мой отец прибыл в Париж для лечения, так как с ним произошел… несчастный случай во время верховой езды.

Она заколебалась, говорить ли дальше, но поскольку Верной не проронил ни слова, продолжила:

— Он не хотел… чтобы кто бы то ни было узнал о его падении с лошади и поврежденном позвоночнике. Поэтому мы путешествовали под вымышленными именами — или, точнее сказать, под одним из наших имен, без титула.

Она чувствовала, как у нее путаются снова.

Маркиз смотрел на нее удивленно и, ей казалось, не собирался скрывать своего негодования. Она не ошиблась.

— Как можно было обманывать меня? — спросил он. — Почему вы не сказали мне, кто вы?

Вильма опустила глаза и, не глядя на него, проговорила:

— Папа настаивал… он не хотел бы встречаться ни с кем из своих знакомых здесь, чтобы они не потешались над столь неловким падением с лошади. Когда вы предположили, будто он — электрик, а я помогаю ему, я не посмела разубеждать вас…

— Тогда что же вы делали на той лестнице в спальне де Форэ? — спросил маркиз.

— Одна из новых люстр была разбита при доставке в отель, и господин Ритц приехал сюда попросить, не может ли он позаимствовать одну из люстр в доме виконта, которые он использовал в качестве модели.

Она виновато взглянула на маркиза, сердито смотревшего на нее.

— Тогда же он пригласил меня поехать с ним и самой посмотреть на его отель. Потом… пока электрик уходил за лампочками, я смывала грязные пятна, зная, как будет расстроен господин Ритц, увидев их.

Она поглядела на маркиза из-под ресниц. Он все еще казался сердитым, и она поспешно продолжила:

— Господин Ритц ушел, так как его позвали уладить кое-какие вопросы, а пока я был одна… вошел граф в спальню и принял меня, как потом и вы, за… работницу.

— Вы утверждаете, — сказал маркиз, — будто все остальное произошло только потому, что вы пытались помочь Цезарю Ритцу.