Книга Драма в Восточной Пруссии. Судьба 1-й русской армии генерала Ренненкампфа - Николай Постников

Оторвавшись от своих грустных мыслей, Г.А. Гоштовт услышал, как один из кирасир упрекал вестового Г.Г. Христиани Коха: «“Что же ты не уберёг своего барина, да где-то еще мёртвого его оставил”. Кох, волнуясь, оправдывался: “Они сами мне не приказали за собою ехать”. Затем он круто повернулся и облокотился на угол сарая; (и. — Н.П.) всё его здоровое сильное тело стало содрогаться от рыданий».

Вечером того же дня живым в расположение эскадрона вернулся с разъездом Чебышов. Он со своими кирасирами, «окружённый немцами,…в течение целого дня отсиживался в лесу и болотах и вернулся (в расположение эскадрона. — Н.П.) кружным путём», — записал в своём дневнике Г. А. Гоштовт. Так сама война по своему собственному жребию распределила жизнь и смерть среди трёх гвардейских офицеров: Г.А. Гоштовта, Чебышева и Г.Г. Христиани.

Через два дня 20 августа/2 сентября 1914 года третий эскадрон полка ходил в разведку в немецкие тылы, и один из кирасир нашёл могилу Г.Г. Христиани. «Корнет Гончаренко …видел его тело и привёз снятое им с пальца пажеское кольцо, — написал об этом печальном известии Г.А. Гоштовт. — Немцы присыпали тело сверху землёй и поставили рядом крест из связанных ветвей».

Кох уговорил командира эскадрона отпустить его привезти тело корнета и тем самым выполнить свой последний долг перед ним: похоронить Г.Г. Христиани со всеми почестями. Вместе с двумя другими кирасирами эскадрона ему удалось вывести тело своего «барина», и 21 августа/3 сентября 1914 года душа корнета Георгия Христиани наконец-то нашла вечное успокоение в немецкой деревне Гросс Вонсдорф[186], «в глубине парка», оставив о себе памятью небольшой могильный холмик на чужой земле.

21 августа /3 сентября—22 августа / 4 сентября 1914 года. Позиции в двух километрах юго-восточнее города Тапиау. Расположение 98-го Юрьевского пехотного полка.

В десять часов вечера полк по приказу командира 25-й пехотной дивизии двинулся походным маршем на несколько километров южнее, к деревне Кляйн Рихау,[187] на линию реки Алле. Позиции Юрьевского полка занял 97-й Лифляндский полк.

«Переход совершался в течение всей ночи, — помечено датой 21 августа в Журнале военных действий Юрьевского полка, — под проливным дождём». Дождь, то успокаиваясь, то вновь набирая силу, шёл в течение нескольких дней. Окопы были полны воды. Дороги развезло.

Часто вымокшие до нитки солдаты не могли ни обсушиться, ни покурить. Но с питанием в полку было, по-видимому, всё отлажено, кроме поставок и качества хлеба, что вынудило командира полка донести начальнику 25-й пехотной дивизии:

«Кому: Генерал-лейтенанту Булгакову.

1914 г. 16 авг. 7 час. 50 мин. у[тра].

№ 93. из д.[еревни] Зилакен[188].

На №230.

…Хлеб с переходом границы доставляется с опозданием и не в достаточном количестве (недобора около 400 пуд[ов]). Хлеб всё время был хорошего качества. 13-го Авг.[уста] было доставлено 400 пуд[ов] совершенно негодного хлеба, который по составлении акта был забракован и возвращён обратно.

Кроме хлеба полком получено через интендантство 40 голов скота и около 80 пудов крупы.

Фураж и остальные продукты покупаются попечением полка.

Командир полка

Полковник Желтышев».

Перебои с доставкой хлеба и его недостатком привели к тому, что хлеба не стало хватать для офицеров и даже для раненых. Командир полка потребовал от своего заместителя по хозяйственной части срочно решить возникшую проблему. Он был категоричен:

«Кому: Подполковнику Вагель

1914 г. 18 авг. 8 час. 10 мин. в[ечера].

№ 107 из д.[еревни] Станиллиен[189]

Предписываю Вам озаботиться более регулярной и правильной доставкой хлеба во все части полка.

Старший врач донёс, что больные при околотке[190] более 2-х сут.[ок] не получали хлеба, точно также не был получен на сегодня хлеб в офицерском собрании.

Полковник Желтышев».

Тяжко приходилось и без табака. 20 августа/2 сентября командир 1-го батальона подполковник Д.Н. Постников был вынужден обратиться к командиру полка: «Прошу распоряжения о доставлении табаку, папирос и спичек для всех рот 1-го батальона, а так же и для г.г. офицеров».

Утром 22 августа/4 сентября промокшие, грязные и уставшие от ночного марша солдаты и офицеры Юрьевского полка заняли новые позиции, между деревнями Кляйн Hyp[191] и Коперсгаген,[192] вдоль правого берега реки Алле. Под всё непрекращающимся дождём полк приступил к оборудованию позиций.

В это утро подполковник Д.Н. Постников стоял под дождём на берегу Алле, на новой позиции батальона, и рассматривал в бинокль противоположный берег реки. Ему с первого взгляда было понятно, что находившиеся на том берегу, за излучиной Алле, деревня Рихау и кирпичный завод, появись там немцы, стали бы прекрасной скрытной позицией для вражеской артиллерии. Кроме того, постройки деревни и завода давали возможность немцам при атаке, незаметно выйти к берегу Алле, мешали бы вести прицельный огонь его батальону.

Опуская бинокль, подполковник Д.Н. Постников уже принял решение. Все необходимые строения в деревне и завод необходимо было разрушить. И в этом принимаемом им решении не было места никаким чувствам или отстранённым размышлениям, это был простой непреложный закон войны: если хочешь получить преимущество перед врагом и просто выжить, то опереди его, не дай ему возможности занять более удобную позицию, и в конечном итоге, насколько это вообще возможно на войне, сведи к минимуму его возможность убить тебя. И эта неумолимая логика войны сейчас, в этом конкретном месте, требовала принятия именно этого и никакого другого решения.

Подполковник оглянулся назад. Командир роты капитан К.Н. Лоренц 2-й, легкораненый в бою под Сталупененом[193], отдавал приказания унтер-офицеру, чтобы тот поторопил солдат с рытьём окопов. Унтер-офицер, только что выбравшийся из траншеи, мокрый от постоянного пребывания под дождём, в грязных сапогах с налипшими на них комьями земли, оправдывался, что не хватает шанцевого инструмента, о чём К.Н. Лоренц 2-й[194] доложил командиру батальона.