Книга Над самой клеткой льва - Александр Бушков

В особой спешке нет нужды, времени достаточно, события развернутся самое малое через месяц, а то и через полтора. На этом, по ее мнению, и следует закончить беседу — она прекрасно видит, что я не намерен отказываться или проявлять эмоции. Очаровательно мне улыбнулась, свет в зеркале стал тускнеть, и очень быстро вновь появилось самое обычное стекло… Вот, собственно, и все, господа.

— Все? — переспросил Канцлер, не сводя с него умного, цепкого взгляда. — Она что же, не пыталась вам угрожать какими-нибудь… неприятностями в том случае, если вы поступите так, как поступили? Всегда, когда человека вовлекают в заговор — а уж тем более в такой, его непременно предупреждают о суровых карах, которые обязательно последуют в случае измены…

— И тем не менее… — сказал Орк. — Не было и намека на угрозы, что меня даже чуточку удивило. Вы совершенно правы, в таких случаях угрозы непременно следуют. Но их не было…

— И что вы делали дальше?

— Пил, — с вымученной улыбкой сказал Орк. — Надирался. Все же это было настолько неожиданно и ошеломительно… Даже для человека вроде меня. Пил, пока не уснул в кресле. Проснулся очень рано, глотнул отрезвляющего и спокойно все обдумал. Решил во всем этом не участвовать, более того, сдать эту стерву к чертовой матери, — он улыбнулся уже чуть увереннее. — Не буду врать, господа, дело не в моих высоких моральных качествах — нет у меня таковых, что греха-то таить. Просто… Как бы вам объяснить… Понимаете, слишком уж все это необычно: эта, простите, сучка из Зазеркалья, странный компьютер… Заговор сам по себе ничего необычного в себе не таил — мало ли случалось подобных? А вот эта чертова фея, или кто она там… Категорически не хотелось связываться с таким. Никогда не был трусом, но непонятное сплошь и рядом пугает. Особенно такое… Вот и полетел рано утром к лорду Сварогу. Больше мне, собственно, нечего рассказать…

— Ну что же… — сказал Канцлер. — Крайне любопытно, крайне… Что ж, герцог, вы заслуживаете лишь искренней благодарности, — он жестко усмехнулся. — Вот только… боюсь, хотите вы этого или нет, вам придется несколько дней погостить здесь, в маноре. Для вас найдутся отличные комнаты, ни в чем не будет недостатка… но несколько дней вам провести надо у меня в гостях. Обсуждению это не подлежит, — в его голосе прозвучали металлические нотки.

— Вы меня арестовываете? — напряженно улыбаясь, спросил Орк.

— Да помилуйте! — воскликнул Канцлер словно бы даже с негодованием. — Ну что вы такое говорите, герцог? Арестовывать человека, добровольно выдавшего такой заговор? Достойного всяческих похвал? Речь идет о чисто практических, деловых соображениях. Мы не знаем ни одного из заговорщиков. Эта гостья из Зазеркалья могла вам солгать насчет месяца-полутора или чего-то недоговорить. Второе, согласен, под вопросом, а вот первое… В такой ситуации следует на любые события реагировать прямо-таки молниеносно. Когда они выйдут с вами на связь, — а они непременно выйдут — мы должны будем узнать об этом моментально. Так что вы должны быть под рукой. — Он сузил глаза: — Повторяю, обсуждению это не подлежит.

— Как вам угодно, я и не думаю ни спорить, ни протестовать, — сказал Орк, натянуто улыбаясь. — Если того требуют интересы дела, остается подчиниться…

— Рад, что мы поняли друг друга, — кивнул Канцлер. — Сейчас вас проводят. Если с вами выйдут на связь, немедленно поставьте в известность человека, который будет находиться… поблизости. Вот и он…

Вошел молодой человек с холодком в глазах и, глядя на Орка, сделав приглашающий к выходу жест, сказал с вежливой непреклонностью:

— Пойдемте, господин герцог, я вам покажу ваши апартаменты.

Орк встал, с деланой невозмутимостью поклонился Канцлеру и вышел в коридор. Молодой человек пошел следом, дверь за ними закрылась. Сварогу пришло в голову, что он уже четвертый раз сталкивается с загадочными непонятностями, исходящими от зеркал. То странное зеркало в доштормовом метро под Равеной. Случай в Глане. Зеркало, превратившее его в собаку, — это уже не загадки и непонятности, это гораздо хуже. А уж то, что он только что услышал…

Вошел человек лет сорока, с тонким лицом учителя математики или музыканта, державшийся с уверенностью своего.

— Вам давно следовало познакомиться, лорд Сварог, — сказал Канцлер. Замотался, простите, столько дел… Лорд Галан, граф Элонг, начальник четвертого стола моего Кабинета… Я думаю, вы уже догадались, чем этот стол занимается?

— Конечно, — сказал Сварог, пожимая протянутую руку.

Хотя какие там догадки, Яна ему давно рассказала, что собой представляет четвертый стол — личная спецслужба Канцлера. Галан сказал ему непринужденно, словно старому знакомому:

— Лорд Сварог, пожалуйста, учитывайте одно обстоятельство. Герцог Орк меня знает в совершенно другом качестве, считает обычной канцелярской крысой, пусть и в немалом чине. Как и многие другие. Я бы хотел, чтобы все и далее оставались в этом заблуждении. Потому и пришлось наблюдать за вашей беседой из соседней комнаты…

— Понял, — сказал Сварог. — Можете не беспокоиться, ни одна живая душа не узнает…

— Будем работать вместе?

Сварог усмехнулся:

— Как гласит одна старая пословица, толпой и папашу бить легче…

— Садитесь, Галан, — сказал Канцлер чуточку нетерпеливо. — Нам очень многое нужно обсудить. Начнем, пожалуй, с Орка. За все время разговора он ни разу не соврал, но трижды о чем-то умолчал. Лорд Сварог, вы так удивленно на меня смотрите…

— Вы так уверенно это говорите, словно умеете читать мысли. Никогда не замечал за вами этой способности…

— Ну что вы, — усмехнулся Канцлер, — мысли я читать не умею. И никто не умеет. Новейшие технологии…

Он коснулся клавиши на одном из пультов — кроме компьютера и дешифратора на его обширном столе помещались еще четыре небольших, но сложных пульта совершенно непонятного Сварогу назначения. Справа послышалось тихое шуршание, и он повернулся в ту сторону. Квадратный кусок стены отъехал в сторону, открыв скрывавшийся за ним круг — с тарелку размером, золотистого цвета, сплошь покрытый шестигранными ячейками и оттого похожий на пчелиные соты. Дав Сварогу время его рассмотреть, Канцлер вновь тронул клавишу, квадрат скользнул на прежнее место, и стена вновь казалась монолитной.

— Мысли этот прибор не читает, — сказал Канцлер. — К превеликому сожалению. Устройство для чтения мыслей так и не удалось пока создать, хотя отдельные энтузиасты — и в Магистериуме, и у Марлока не опускают рук до сих пор… Научное название у него крайне заковыристое, никак не могу запомнить, да в этом и нет необходимости. В обиходе мы его зовем «индикатором искренности». Как он работает, на каких принципах, не знаю не только я, но и Марлок — это не его область. Да и ни к чему мне знать принципы… Мне достаточно одного: я твердо знаю, что, когда человек солжет в ответ на прямой вопрос, на экранчике — он показал куда-то под столешницу — загорится определенный значок, а когда о чем-то умолчит — другой. И знаю, что «индикатор» не дает ни осечек, ни «недосмотров».