Книга Скажи нам правду - Дана Рейнхардт

— Привет, Пен!

— Ривер, это же с ума сойти.

— Да.

— Поверить не могу. Я ничего не знала. Когда ты начал принимать наркотики? Мы были еще вместе?

Я вздохнул:

— У меня нет проблем с наркотиками.

— А Дафна? С ума сойти.

— Ага.

— Значит, когда я тебя бросила, ты решил приударить за дочерью Хуаны? А если бы у меня была сестра? Ты бы попытался встречаться с ней?

То, что Пенни рискнула сравнить Дафну с сестрой, демонстрировало совершенно иной уровень ее решимости. Она видела меня с Дафной на дискотеке, но не знала, что это дочь Хуаны, поскольку за те два года, что Хуана работала на Броквэев, никто и никогда не просил ее показать фотографии членов семьи.

— А ты знала, что у Хуаны есть дети?

— Да. Я знала, что у нее несколько детей. Мы выдавали ей премии на Рождество и другие праздники. Чтобы она могла купить подарки.

— Вы прямо молодцы.

— Как ужасно, что ты пытался встречаться с ее дочерью.

— Как удобно льстить себе, когда это никак тебя не касается.

Глаза Пенни стали холодными; такой взгляд я видел всего несколько раз, когда она полагала, что я уделял слишком много внимания кому-то другому или говорил грубость. До этой самой минуты я никогда намеренно не грубил Пенни.

— Если это не имеет ко мне отношения, тогда что это вообще?

— Это имеет отношение ко мне, Пенни. Это то, чего я хочу.

— И так случилось, что ты захотел дочь Хуаны?

— Ее зовут Дафна. И я не хочу ее, она все-таки… не знаю… не вещь какая-нибудь. Я хочу как можно больше быть с ней, хочу узнать ее так, как никогда не знал тебя.

— Ты меня знал.

— Я просто хотел тебя радовать. И делал все, чтобы тебя удержать. Я был в ужасе от того, что ты можешь меня бросить. Потому что, как ты и сказала, у меня проблемы.

— Значит, ты ухаживал за дочерью Хуаны не для того, чтобы быть ближе ко мне?

— Пенни… я тебя любил. А ты разбила мне сердце. Я делал все, чтобы тебя вернуть. Все. Поэтому я постоянно приходил к тебе домой то с подарками, то с сестрой — старался, чтобы ты вспомнила, каким хорошим парнем я для тебя был. Да, я был в отчаянии, но не настолько, чтобы преследовать дочь Хуаны. И что это вообще за стратегия? Это же глупость. Верь или нет, но моя встреча с Дафной — совпадение, случайность. Это произошло в группе поддержки, куда я ходил, притворяясь наркоманом, — история длинная, и я расскажу ее как-нибудь в другой раз, — но важно то, что я ее люблю. Я любил тебя, но люблю ее. И теперь я понимаю, почему ты меня бросила, понимаю, потому что ты была права: я не тот человек, которого ты заслуживаешь. Я ни о чем не думал, просто делал все, чего ты хотела, а кому это надо? Настоящие отношения не такие. Проблема в том, что я не уверен, тот ли я человек, которого заслуживает Дафна, и это меня невероятно огорчает.

Прозвенел звонок, но мы стояли у шкафчика, глядя друг на друга. И именно сейчас — а не посреди озера, не у пристани, где я вцепился в веревку, не тогда, когда она отказалась от супа, который я принес, и не тогда, когда я видел, как Пенни танцует с Эваном Локвудом, — я почувствовал, что мои отношения с Пенни Броквэй закончились навсегда.

Из школы я должен был идти прямо домой — это являлось частью моего наказания. В тот первый день меня подвозила Мэгги, и, быть может, потому, что она видела меня в процессе всех глобальных жизненных перемен, она была тем самым другом, которому мне хотелось выложить абсолютно все. Всю жизнь Мэгги казалась мне мудрой старшей сестрой.

Я не спешил. Несколько миль мы ехали очень медленно — Мэгги не смогла бы внимательно слушать, набирая скорость. Когда мы остановились перед моим домом, я еще не начал рассказывать о том, что Дафна — дочь Хуаны. Я говорил о встречах во «Втором шансе», о том, почему соврал об аккаунте в «Инстаграм», об арестах Дафны за воровство и о своей псевдозависимости от марихуаны.

— В последний раз, когда ты курил травку, мне пришлось плеснуть тебе водой в лицо. Когда ты обдолбан, ты ужасно раздражаешь, — улыбнулась Мэгги.

— Знаю, — согласился я.

Мэгги въехала на парковку и выключила двигатель:

— Не понимаю, как тебя вообще могли принять за наркомана.

Я вздохнул:

— Они меня не знали. Я мог быть кем угодно.

— Ты мог быть кем угодно… и вот кого ты выбрал?

Мэгги открыла дверь, чтобы выйти из машины.

— Я наказан, — усмехнулся я. — Тебе ко мне нельзя.

— Что? Почему тебя наказали?

— Я как раз к этому перехожу.

Мне было важно не нарушать маминых правил (из школы сразу домой, никаких друзей, никаких телефонных звонков и сообщений), и я нашел выход, оставшись с Мэгги в машине перед домом еще на сорок пять минут. Я рассказал ей все, закончив беседой с Пенни у шкафчика.

— Это просто катастрофа. — Мэгги казалась очень расстроенной.

— А у меня нет даже зонта, — пошутил я.

Девушка вздохнула:

— Эх, Ривер…

Я знал, что последует за этим «Эх, Ривер», потому что Мэгги всегда говорила, как есть. Однажды, когда нам было по пять лет, она спросила, хотел ли бы я взять напрокат ее папу. Я ответил, что у меня уже есть папа. «У тебя нет папы», — сказала Мэгги чистую правду, и с тех пор я больше никогда не думал о своем отце, как прежде.

— …ты можешь быть такой вопиющей задницей.

— Ладно… вообще-то я не этого ожидал.

— А чего ты ожидал? Почему ты думал, что это нормально? В какой вселенной можно ходить на встречи с ребятами, у которых настоящие проблемы, притворяться наркоманом и считать, что это честно? Всем врать? Своей семье? Своим друзьям?

— Я запутался. Я пытался разобраться со своей жизнью. Найти смысл.

— Ты отлично поработал.

Я положил голову на плечо подруги. Я знал, что это смягчит Мэгги, а кроме того, мне нужно было ощутить чью-нибудь близость.

— И как ты собираешься это исправлять, Ривер?

— Не знаю. Мне кажется, цветы не улучшат ситуацию.

— Цветы никогда не улучшают ситуацию. Они вообще полная бессмыслица. И кому ты собираешься их дарить? Дафне? Разве только в ней дело? А остальные?

— Ты права. Но как мне быть? Даже не представляю.

Мэгги положила руку мне на голову и легко сжала, давая понять, что в конце концов у нас с ней все образуется. И я надеялся, что со всеми остальными тоже.

— Что тебе нужно, Ривер, так это повзрослеть.

Глава двадцатая

Проще всего было начать с очевидного. Если я хотел повзрослеть, мне надо было получить права. Я больше не мог полагаться на других. Пришло время управлять автомобилем, да и собственной жизнью тоже.