Книга Суворов - Вячеслав Лопатин

Письма Суворова подтверждают мнение великого писателя. «Лень рождается от изобилия, — начинает Суворов наставление крестьянам села Ундол. — Так и здесь оная произошла издавна от излишества земли и от самых легких господских оброков. В привычку вошло пахать землю без навоза, от чего земля вырождается и из года в год приносит плоды хуже». Генерал-поручик советует своим крепостным заняться разведением скота, чтобы восстановить плодородие земли, и запрещает резать животных: «Самим же вам лучше быть пока без мяса, но с хлебом и молоком».

В самом конце письма содержится поразительное свидетельство об отношениях, существовавших между барином и миром: «У крестьянина Михаила Иванова одна корова! Следовало бы старосту и весь мир оштрафовать за то, что допустили они Михаилу Иванова дожить до одной коровы. На сей раз в первые и последние прощается. Купить Иванову другую корову из оброчных моих денег. Сие делаю не в потворство и объявляю, чтобы впредь на то же никому не надеяться. Богатых и исправных крестьян и крестьян скудных различать и первым пособлять в податях и работах беднякам. Особливо почитать таких, у кого много малолетних детей. Того ради Михаиле Иванову сверх коровы купить еще из моих денег шапку в рубль».

Зная по опыту командования войсками, как много зависит от толкового управления, Суворов завершает письмо требованием о перемене старосты: «Ближайший повод к лени — это безначалие. Староста здесь год был только одним нарядником и потворщиком. Ныне быть старосте на три года Роману Васильеву и вступить ему в эту должность с нового года. Ежели будет исправен, то его правление продлится паче, ежели в его правление крестьяне разбогатеют; а паче того, ежели из некоторых выгонит лень и учинит к работе и размножению скота и лошадей радельными, то в работах ему будет помощь от мира».

Далеко не все помещики походили на сумасшедшую изуверку Салтычиху, кстати говоря, жестоко наказанную по суду, ведь их богатство напрямую зависело от благосостояния их крестьян.

Поразительный рост русской культуры, науки, искусств во второй половине XVIII века шел рука об руку с ростом производительных сил страны и численности народонаселения. Относительно хозяйственного развития империи еще в 1910 году высказался молодой приват-доцент Петербургского университета Евгений Викторович Тарле (ставший крупным ученым-историком, академиком, автором классических трудов). На заседании Русского исторического общества он выступил с блестящим докладом на тему «Была ли екатерининская Россия экономически отсталой страной». Основываясь на большом документальном материале, ученый отметил стремительный рост промышленного производства, сельского хозяйства и торговли. Британский флот ходил под парусами, сшитыми из русского холста. Русское железо высочайшего качества способствовало успеху промышленной революции в Англии. В торговле с Россией крупнейшая держава Европы Франция не могла добиться положительного баланса. Вывод ученого однозначен: «Экстенсивная мощь русской Империи в конце XVIII столетия является одним из важнейших и грандиознейших феноменов всемирной истории». Об отношении правительства к крепостному праву свидетельствует записка императрицы Екатерины, в которой говорится: «Если крепостного нельзя признать персоною, следовательно, он не человек: но его скотом извольте признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет; все, что следует о рабе, есть следствие сего богоугодного положения и совершенно для скотины и скотиною делано».

В ответ на предложение ограничить крепостное право верховная власть услышала от дворянства решительное «нет». Историк Г.В. Вернадский в своем небольшом исследовании «Императрица Екатерина II и законодательная комиссия 1767—1768 годов» отмечает: «Волна дворянского недовольства обрушилась на Комиссию и смыла ее. Если бы Екатерина не распустила своего парламента, эта волна обратилась бы на нее самоё».

Разразившаяся вскоре пугачевщина с ее поголовным истреблением дворянства показала перспективу непродуманных и неподготовленных действий по отмене крепостного права. Государственно-мыслящие люди (Екатерина, Бибиков, Потемкин, Суворов, Румянцев, братья Панины) справедливо сравнивали бунт самозванца с событиями Смутного времени (в которых также активно действовали самозванцы), приведшего к краху государства, вторжению воинственных соседей и неисчислимым бедствиям для народа. Правительство вступило на долгий путь реформ.

Когда Екатерина вступила на престол, население России составляло 19 миллионов человек, к концу ее царствования увеличилось до 29 миллионов. И это несмотря на войны, которые пришлось вести России чуть ли не половину правления великой государыни. Прибавим семь миллионов жителей территорий, присоединенных к империи в ходе борьбы с Польшей и Турцией.

Особые надежды Екатерина возлагала на распространение образования. «В 60 лет все расколы исчезнут, — делится она своими мыслями в 1782 году со статссекретарем Александром Васильевичем Храповицким. — Сколь скоро заведутся и утвердятся народные школы, то невежество истребится само собою. Тут насилия не надо».

При Екатерине II правительство в неурожайные годы обеспечивало население городов хлебом из государственных хранилищ. Ответственность за пропитание крепостных возлагалась на их помещиков.

Переписка Суворова свидетельствует о том, как энергично трудился он над устройством хлебных запасов для своих крестьян, выказав и здесь организаторскую хватку. Из тех же писем видно, как много хлопот доставляли ему спорные дела с соседями-помещиками, ведь за ущерб, нанесенный крестьянами, отвечал их владелец. Примечательно, что Александр Васильевич с большим недоверием смотрел на хлопоты нанятого им профессионального стряпчего Терентия Ивановича Черкасова, который, по его словам, «вместо дела упражняется только в поэзии». Черкасов грубо льстил Суворову, воспевая его подвиги в стихах и умышленно затягивая решение дел, чтобы вытянуть у клиента побольше денег. Зато староста Мирон Антонов, из зажиточных крестьян села Кончанского, грамотный и толковый, умело и успешно разрешил споры с соседними помещиками и заслужил полное одобрение барина.

Обратим внимание и на такую интересную подробность хозяйственной деятельности помещика Суворова, как нежелание отдавать своих крестьян в рекруты. Согласно государственной разверстке в мирное время брали, как правило, одного с тысячи человек, а в связи с напряженной обстановкой на границах с Турцией в 1784 году забривали четырех. Александр Васильевич приказал, «чтобы в рекруты из крестьян никого не отдавать, а покупали бы чужих рекрутов» в складчину: половину требуемой суммы давал барин, остальное — мир.

Крепостные Суворова из села Маровки Мокшанского уезда Пензенского наместничества, получив этот приказ, решили сэкономить. Пожаловавшись на свое бедственное состояние — из-за неурожая хлеба впору просить милостыню, — они вместо сбора денег предложили отдать в рекруты бобыля, «который никаких податей не платит, а шатается по сторонам года по два и по три, и в дом, Государь, не приходит, и не знаем, где он, бобыль, живет».

Барин был недоволен таким подходом, ведь рекрутские наборы проходили регулярно, а в следующий бобыля могло не оказаться и пришлось бы кому-то из маровских мужиков идти в солдаты. Суворов решил проучить прижимистых крестьян и вступился за одинокого сироту, потребовав от мира поставить бобыля на ноги. Его резолюция была по-военному решительной: «Рекрута ныне купить и впредь також всегда покупать; хотя у кого и неурожай, тех снабдевать миром, а по миру не бродить. Иначе велю Ивана и прочих высечь. Бобыля же отнюдь в рекруты не отдавать. Не надлежало дозволять бродить ему по сторонам. С получением же сего в сей же мясоед этого бобыля женить и завести ему миром хозяйство. Буде же замешкаетесь, то я велю его женить на вашей первостатейной девице, а доколе он исправится, ему пособлять миром во всём: завести ему дом, ложку, плошку, скотину и прочее».