Книга Русский Лондон - Наталья Командорова

В 1860 году Микаель Лазаревич выехал за границу и посетил многие европейские города. В Лондоне он провел два месяца, где сблизился с Герценом, Огаревым и Бакуниным. Тучкова-Огарева отмечала, что Налбандов (Налбандян) не принимал никакого участия в делах Вольной русской прессы. Однако по возвращении в Россию он был арестован и посажен в Петропавловскую крепость. Современники считали, что Налбандова погубила невоздержанность Бакунина: «Он погиб от неосторожности Бакунина, который расхвалил его в письме к кому-то из своих родных в России, — писала Тучкова-Огарева. — Письма Бакунина, конечно, вскрывались на почте. Было дано знать на границу, и Налбандов поплатился за дружбу с Бакуниным. Мы никогда не слыхали более об участи этого вполне хорошего и достойного человека. Грустно признаться, что не один Налбандов пострадал от неосторожности Бакунина. Последний в письмах имел какую-то чисто детскую невоздержанность на язык…»

Роковое предсказание А.А. Потебне

Русский офицер Андрей Афанасьевич Потебня, перешедший на сторону восставших поляков в 1862 году, дважды навещал Герцена в Лондоне. Он был младшим братом выдающегося русского и украинского филолога Александра Афанасьевича Потебни.

Тучкова-Огарева писала:

«После варшавских волнений и во время мероприятий со стороны русского правительства для усмирения покоренной страны приехал к Герцену русский офицер Потебня, который оставил свой полк, но продолжал жить в Варшаве, где он являлся во всех публичных местах то в статском платье, то в одежде ксендза или монаха. Иногда он сталкивался со своими сослуживцами по полку, но никто не узнавал его. Потебня был блондин, среднего роста, симпатичной наружности».

Герцену и Огареву Андрей Афанасьевич очень понравился, и они уговаривали его остаться в британской столице. Но он не соглашался, так как не мог предать своих польских товарищей. Помимо того, ходили слухи, что немаловажной причиной его привязанности к Польше была любовь к одной варшавской пани. При этом Потебня утверждал, что не сможет стрелять в солдат и офицеров русских войск, посланных в Польшу для усмирения восставших.

Андрея Афанасьевича просили остаться в Лондоне не только Герцен и Огарев, но и все их домочадцы. Старшая дочь Тучковой-Огаревой сказала ему: «Милый Потебня, не уезжай, останься у нас… Ты едешь в Польшу, там тебя убьют». Даже Герцен тогда вскричал: «Нас не слушаете, послушайте хоть голоса ребенка, который вам делает такое тяжелое предсказание». Очевидно, в тот момент «устами младенца глаголила истина». Непоколебимый в своем решении, Андрей Афанасьевич все же уехал в Польшу, возглавил там отряд, принявший непосредственное участие в восстании 4 марта 1863 года, и погиб у Песковой Скалы в бою с русскими войсками.

Некрасовский атаман Гончар

Однажды в 1862 году Герцен получил из Парижа письмо, в котором некий Гончар просил его о свидании в Лондоне.

Осип Семенович Гончар (Гончаров) был атаманом некрасовцев — потомков донских казаков, «раскольников-поповцев», уехавших, после Булавинского восстания 1707–1709 годов, под предводительством атамана Некраса (И.Ф. Некрасова) сначала на Кубань, а потом осевших в Турции, в Добрудже. В 1864 году, за отказ воевать против России, начались их притеснения со стороны турецких властей.

В Париж Гончара пригласили русские и польские эмигранты, надеясь уговорить его организовать казацко-старообрядческую военную силу против русского царского правительства. Из Парижа атаман последовал в британскую столицу, чтобы встретиться с представителями вольной русской прессы. Однако, по утверждению исследователей биографии Гончарова, он разочаровался в Герцене и Огареве как в людях неверующих.

Но гостеприимные хозяева все же позаботились о достойном приеме Осипа Семеновича. Тучкова-Огарева писала: «Герцен понимал, что Гончару, как раскольнику, будет трудно в нашем доме относительно пищи, и потому велел… сделать обед преимущественно из свежей рыбы, омаров и пр.».

Современник дал очень красочное описание гостя: «Гончар был небольшого роста, лет пятидесяти на вид, некрасивый, украшенный турецкими орденами. Он был очень сдержан и малоречив, особенно в первый вечер. В его чертах соединялось выражение добродушия и хитрости; можно было поручиться, что этот человек никогда не проговорится. Небольшие серые глаза его были исполнены ума и некоторого лукавства. Он скоро привык к нам и стал разговорчивее. В оборотах его речи было что-то восточное».

Гончар в разговорах с Герценом вел себя настороженно, не был до конца откровенен, но Александр Иванович все же понял, что Осип Семенович надеялся получить поддержку от какого-либо революционного движения и хотел «убедиться, располагает ли партия Герцена какой-нибудь материальной силой».

Александр Иванович не обманывал и не обнадеживал гостя, не преувеличивал своего влияния в России, поэтому вскоре Гончар убедился, что из их сотрудничества ничего не выйдет, и засобирался в дорогу. Вместе с Осипом Семеновичем из Лондона уехала Варвара Тимофеевна, жена В.И. Кельсиева, который в то время находился в рядах некрасовцев. Тучкова-Огарева отмечала, что, как обычно, Герцен «дал Варваре Тимофеевне нужные деньги на дорогу, и она уехала с Марусей (дочь Кельсиевых) под покровительством Гончара. Она трогательно прощалась с нами и так просто, сердечно благодарила за все…»

П.А. Кропоткин, Н.В. Чайковский и другие

В 1891 году в Лондоне революционером-народником Сергеем Михайловичем Кравчинским (псевдоним — Степняк) был основан «Фонд Вольной Русской Прессы», который занимался изданием пропагандистской литературы, запрещенной в России. Активнейшими сотрудниками Фонда стали русские революционеры Петр Алексеевич Кропоткин и Николай Васильевич Чайковский.

Н.В. Чайковский

У Николая Васильевича, потомственного дворянина, активного участника народнического кружка «чайковцев», анархиста, с Лондоном была связана большая часть жизни. В начале 20-х годов прошлого века, после неудачно завершившегося членства в «Южнорусском правительстве» генерала Антона Ивановича Деникина, Чайковский окончательно поселился в британской столице. В последние годы жизни (похоронен в Лондоне в 1926 году) он выступал за объединение всех антисоветских сил, был сторонником военной интервенции против Советской России.

Член народнического кружка «чайковцев» Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская получила прозвище «бабушка русской революции». Она неоднократно бывала в Лондоне, где встречалась со многими русскими и иностранными революционерами. О Н.В. Чайковском она писала: «Мы не можем сказать, что это был выдающийся дипломат, революционер, организатор, пророк, либо учитель, хотя все эти поприща были ему близко знакомы, и на каждом из них он работал горячо, умело».